Я не могла произнести ни слова, но если бы у меня получилось, Таллингаст не волновал мой ответ.
— Боюсь, это было совершенно ужасно. Резня нескольких случайных семей под покровом ночи, если вас интересуют столь кошмарные подробности. Но здесь, в Рэвенкрофте, мы верим в прощение и в новое начало для всех наших жильцов. Зачем им страдать на закате жизни? Или мир не был к ним жесток? Или старикам следует много лет пребывать в тревоге, в ожидании, когда в дверь постучат и полиция заберет их в камеру, где они проведут остаток дней на ледяной, твердой, полной клопов койке, которая станет их смертным ложем? Разве это честно, мисс Осборн?
Я не могла поверить лившемуся мне в уши безумию. Мой мозг пытался понять, что говорит Таллингаст, и вместе с тем все было предельно просто.
Она знала о Генри Баркере.
— Я… Я не уверена. — Слова застряли у меня в горле протухшей черной патокой.
— Последняя девочка именно так и сказала, — почти пропела Таллингаст. — Когда я на нее надавила, она призналась, что у нее нет выбора, кроме как идти в полицию.
— Последняя девочка? — спросила я. — Вы имеете в виду Зои?
Я услышала историю Зои от жильцов, едва начала работать в Рэвенскрофте: она была моей предшественницей, уволенной за кражу из спальни одного из обитателей дома. Но это была ложь. Теперь я знала.
— Такая милая девочка, — заметила Таллингаст, и я увидела нож для писем у нее в когтях, хотя, клянусь жизнью, не могла понять, откуда он взялся. — Ужас, что с ней случилось. Чему было суждено случиться.
Я не теряла времени: развернулась и бросилась к выходу. Таллингаст сошла с ума! Они все безумцы! Но стоило мне оказаться у двери, как несколько знакомых лиц появилось в верхней застекленной половине. Едва я взялась за ручку, раздался громкий щелчок, и когда я повернула ее, ничего не случилось.
Я подняла глаза, как раз чтобы увидеть, как упала челюсть Маргарет Бекет. Секундой позже она проглотила ключ и улыбнулась мне сквозь стекло.
— Нет, — выдохнула я. Это не могло быть правдой, не могло происходить со мной.
Все больше и больше морщинистых старых лиц маячило по ту сторону двери, жильцы ругались и ныли, стараясь занять место получше.
— Мисс Осборн? — позвала Таллингаст.
Я обернулась.
— В этом польза для души, — сказала она. — Но, думаю, вы уже знаете.
Я кричала, когда она приблизилась, когда жильцы улюлюкали за спиной, когда жизнь покидала меня, когда я слетела во тьму.
А потом затихла.
Перевод Катарины Воронцовой.