— Капитан, сэр…
— Да-да. Мы заболтались и давно утратили чувство реальности. «Пекод» полон воды. Она проникает сквозь щели в обшивке и поднимается все выше. До заката еще далеко, а мы так и не нашли Белого Кита. Но, Старбак, жизнь на тонущем корабле полна неожиданностей, и кто знает, что ждет нас послезавтра — или в будущей жизни?
Северо-восточный Джорджтаунский медицинский центр Вашингтон, округ Колумбия
14 ноября 1994 18.40
Молдер уже хотел отдернуть занавеску, закрывавшую Скалли от посторонних глаз, но вдруг услышал мягкий и настойчивый женский голос — и приостановился.
— Дэйна, Дэйна, дорогая, ты меня слышишь? Я знаю, что ты меня слышишь. Я сестра Оуэне. Ты меня помнишь. Я здесь, чтобы присматривать за тобой, чтобы помочь тебе. Ты сейчас далеко от родных, ты сейчас далеко — и тебя уносит все дальше. И тебе там нравится, очень нравится. Но, Дэйна, тебе еще рано. Туда уходят навсегда, и это можно сделать только один раз. Твое время не пришло. Оно когда-нибудь придет, но не сегодня. Не торопись…
Молдер осторожно вошел. Над Скалли склонялась круглолицая смуглая женщина в белом халате.
— He тревожься, дорогая. Если я тебе понадоблюсь, я буду рядом…
И она — как будто и не медсестра вовсе, а добрая нянечка в детской поцеловала Скалли в восковую, облепленную пласты рем, щеку. Качнулись черные коротко стриженные волосы, почти закрыв лицо, и странная медсестра, загадочно улыбнувшись, исчезла за занавеской.
Моддер шагнул было ей вслед, но тут «палату» Скалли заполнила собой уже знакомая ночная медсестра — впрочем, фамилию ее Молдер опять забыл. Про себя он называл ее «Паровозик» — и всякий раз при встрече проворно отскакивал в сторону.
Своим могучим бедром она привычно отодвинула постороннего от больной, сгрузила на процедурный столик брякнувшие инструменты, продолжая бурчать:
— …не выделили… вторую смену уже… ходят и ходят… и чему их только в их медицинском учат… лист назначений, видите ли… а почерк, почерк!., и вообще, отойдите, сэр, мне надо взять анализ крови.
И она ювелирным, отточенным движением, совершенно неожиданным для ее толстых коротких пальцев, вогнала иглу в вену Скалли.
Шприц стал наполняться темной густой кровью.
Молдера передернуло — то ли от вида крови, то ли… от взгляда в спину! Он скользящим движением ушел из-под этого — взгляда — и успел засечь того, кто смотрел.
Спиной — уже спиной — к «палате» Скалли стоял высокий седоватый мужчина в строгом темном костюме.
Пробирка с кровью звякнула о стекло процедурного столика — и в этот момент заверещал монитор у кровати по соседству.
«Паровозик» вскинулась и устремилась на звук, сзывая коллег на помощь. Началась обычная для реанимационного отделения суета, без секунды промедления установили ширму, подкатили какие-то агрегаты…
— Кислород…
— Есть…
— Мерцание предсердий!
— Двести. Разряд!
— Пульса нет.
— Триста. Разряд!
— Нет пульса.
— Адреналин внутрисердечно, один.
— Еще раз триста. Разряд!
— Пошел…
— Слава Богу, успели…
Накал страстей в одно мгновение спал, и Молдер отвел взгляд от колышущейся занавески, посмотрел на Скалли… Что-то изменилось. Энцефалограф… монитор… трубки… столик…
Пробирки не было.
Дальше он действовал на автопилоте.
Выскочил из реанимационного зала. Коридор был полон людей. Темная спина мелькнула у дверей лифта. Молдер не успел на долю секунды — лифт пошел вниз. Молдер ударил кулаком в дверь, по кнопкам, понял, что теряет время. Где тут лестница? Три одинаковых двери…
Эта! Угадал. И — ринулся вниз по ступенькам.
На первом этаже лифт не останавливался: длинный коридор был пуст. Молдер понесся дальше, вниз, на подземную автостоянку.
Есть! Черный силуэт скрылся за углом.
Молдер не заметил, как в его руках оказался пистолет.
А теперь — как на полигоне. Спиной к стене, поворот на сто восемьдесят и шаг влево. Никого… Он двинулся вперед — и почувствовал стремительное движение за спиной! Обернуться Молдер не успел.
— Тихо, дурак, — прошептал на ухо знакомый голос.
Это был «X».
Он развернул Молдера лицом к себе и ткнул ему в зубы стволом. Острый запах ружейной щелочи подействовал, как нашатырный спирт — на Молдера обрушилось звенящее спокойствие.