пчёлка – цветочная фея.
Травы всё утро мать собирает...
Шепчет и шепчет горько,
бессмертнику говорит:
«Видишь, там, на пригорке,
сын мой лежит».
Срывает лист придорожный,
складывает в суму,
«Сыночек мой, подорожник», –
говорит ему.
Травы до полдня мать собирает.
Оденут наряды ночи
мята, душица, шалфей,
уснут, затворивши очи,
сонмы цветочных фей.
Кузнечик, от ночи синий,
вдруг застрекочет.
Голос родного сына
глухо окликнет из ночи...
Перевод Нины Орловой-Маркграф
Вот уже и жизни середина
Вот уже и жизни середина
Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Табасаранская поэзия
Теги: Табасаранская поэзия
Сувайнат Кюребекова
Поэт и публицист. Пишет на табасаранском и русском языках. Родилась в 1965 году в Табасаранском районе Дагестана. Окончила Избербашское педучилище и Дагестанский государственный педагогический институт. Автор поэтических сборников «Годекан звёзд», «Обитель любви», «Паруса судьбы». Редактор табасаранского выпуска журнала «Женщина Дагестана», руководитель табасаранской литературной секции Союза писателей Республики Дагестан. Член Союза писателей России. Член Правления Союза писателей Дагестана. Заслуженный работник культуры Республики Дагестан.
* * *
О, Дагестан!
Ты столько вынес боли,
Но это не сломило твоей воли –
Непокорённым дух остался твой,
И честь твоя всегда была с тобой!
О, Дагестан мой!
Ты – не поле битвы…
Пускай все материнские молитвы
Тебя хранят от горя и беды –
Не для войны, для мира создан ты!
У памятника Матери в Дербенте
По каменному лику твоему
живые слёзы катятся незримо…
И шёпотом невольно говорим мы,
когда к ногам твоим по одному
цветы кладём в тоске невыразимой.
А над тобой клин белых журавлей –
стремятся в небо бронзовые птицы…
И в камне сердце, кажется, стучится,
которое оплакивать стремится
по-прежнему погибших сыновей.
Им никогда уже не прилететь,
не вырваться из вязкого тумана,
и ноет твоя каменная рана,
но знаешь ты, что поздно или рано
сынов отвага побеждает смерть.
Беременная женщина кладёт
к твоим ногам пылающие маки…
Тревожно ей – земля опять во мраке
безумия, и траурные флаги
беснуются над будущим дитём.
Где сделает он первый свой шажок,
неужто по земле, залитой кровью?..
И на тебя с надеждой и любовью
глядит она, закутавшись в платок,
переживая долю твою вдовью.
О Мать, как твои слёзы горячи,
они, как будто угли из печи,
и тяжелее пуль тех окаянных
которые сынов твоих сердца
пронзили смертной тяжесть свинца,
чтоб долететь к тебе до Дагестана.
Сквозь камень ощущаю эту боль
и сквозь года
плач материнский слышу…
Ладони ты протягиваешь ближе,
и в них моря бездонные я вижу
горючих слёз, что пролиты тобой.
* * *
Когда-то ходила и я босиком,
заноз и колючек совсем не страшилась…
И раны мои заживали легко,
и не было непоправимых ошибок.
Я запросто землю могла обойти
и к небу, как будто к мечте, приближалась…
И всё, что встречала на этом пути,
необыкновенным тогда мне казалось.
А нынче боюсь выйти я за порог –
годами теперь раны не заживают,
как будто уходит земля из-под ног,
и я равновесие сразу теряю.
Хоть день не прошёл, в сердце вечер уже,
и небо несбыточно стало далёким –
занозы не в теле теперь, а в душе,
и кажется сердце таким одиноким…
* * *
Свеча горит, кромсая тьму,
как остриё кинжала…
А за окном, где вечер хмур,
как нищенка, надев суму,
зима бредёт устало.
Она с навязчивостью злой
опять мне лезет в душу
и что-то о любви былой
нашёптывает в уши.
Но где минувшая любовь,
что от неё осталось?..
Лишь ливень, леденящий кровь,
гром, молния, усталость…
Когда-нибудь пройдёт гроза,
хочу я верить в это,
и засияют вновь глаза
и сердце ярким светом.
Любовь я, как кувшин в пути,
опять взвалю на плечи…
Коль пуст он – тяжело нести,
коль полон – то не легче.
* * *