Фото: Дамир Юсупов / Большой театр
Теги: искусство , театр
В Большом театре России вновь попытались разгадать тайну трёх карт
Лучшая опера лучшего композитора России на первой сцене страны жила долгих шесть десятилетий в канонической версии Леонида Баратова – Бориса Покровского. Под стать этой величественной постановке было и её музыкальное наполнение: лучшие голоса страны разных поколений и лучшие маэстро наполняли габтовскую «Пиковую даму» огнедышащей энергетикой, сотворив спектакль-легенду, о котором будут вспоминать ещё очень долго.
Но ветер постсоветских перемен вымел из репертуара и эту жемчужину (наряду со многими другими), и с тех пор театр предпринимает уже третью попытку обзавестись новой «Пиковой», ибо знаковое название в афише ему очень нужно. И третий раз выстрел оказывается практически холостым: по всему очевидно, что новый вариант от Римаса Туминаса не задержится надолго на первой русской оперной сцене, как не зацепились на нём умеренная версия Валерия Фокина (2007) и одиозная – Льва Додина (2015).
Причина: спектакль лишён всякой индивидуальности, в нём нет ничего, что выдавало бы ваше пребывание в русском театре, тем более в главном. Самое ёмкое ему определение – добротный евростандарт: подобных одинаково безликих, якобы претендующих на стильность продукций «от Атлантики до Урала», нынче просто пруд пруди. Более всего евростандарт проявляется визуально (сценограф Адомас Яцовскис): пустая тёмная сцена, одна на весь вечер невнятная унылая декорация (часть светлой колоннады в чёрных строительных лесах призвана, как декларируют постановщики, дать некий обобщённый вид Петербурга), однообразные чёрно-серые костюмы (от Марии Даниловой) что на солистах, что на хоре-мимансе. Режиссёрская инициатива весьма скованна и проявляется в невнятной работе с большими людскими массами (хор либо беспомощно статичен, либо претенциозно комедиен) и в предложении фактически варианта концертного исполнения для солистов, выходящих на авансцену и докладывающих свои партии.
Придя два года назад в оперный театр впервые, Туминас, откровенно признаваясь в своём страхе перед ним, неожиданно сделал очень внятную и логичную «Катерину Измайлову». Теперь же, имея опыт (помимо Большого он успел поработать и в Театре Станиславского и Немировича-Данченко), он предлагает на удивление неигровой, лишённый внутренней динамики спектакль, в котором многое отдано на откуп актёрским талантам певцов. Беспомощность перед жанром или подчёркнутый пиетет к нему? – ответ на этот вопрос каждый даст самостоятельно, в зависимости от своей эстетической позиции. По нынешним временам режиссёрского волюнтаризма такая безликая работа – без явной дури, но и без откровения – могла бы восприниматься как благо. Если бы была наполнена первоклассным музицированием.
Но до оного новая габтовская продукция не дотягивает. Оркестр под управлением музрука театра Тугана Сохиева звучит слишком сдержанно, если не вяло, ни яркой лирики, ни бешеных страстей его игра не обещает с самой интродукции, вплоть до шестой картины («У Канавки»), где, наконец, появляются выразительность, эмоция и осмысленность. Ниже своих возможностей выступил массивный хор (хормейстер Валерий Борисов) – в его пении было мало стройности и совсем плохо с дикцией – из всех хоровых фрагментов удовлетворение принёс только мужской заупокойный финал.
С вокалом тоже – пятьдесят на пятьдесят: опять же без провалов, но и без открытий. Титульная героиня в исполнении маститой Ларисы Дядьковой радует яркой актёрской харизмой, владением магией сценического бытия, но огорчает проблемным, возрастным звучанием везде, кроме всё ещё роскошного нижнего регистра. Анна Нечаева (Лиза) – красива и стройна, но драматическая партия по большому счету ей не по размеру, хотя она героически делает всё, чтобы соответствовать её задачам. Игорь Головатенко (Елецкий) щеголяет первоклассной кантиленой и уверенными верхами, но поёт весьма однообразно, а оттого местами скучно. Геворг Акобян (Томский) более выразителен, но зато и более проблемный, особенно на верхних нотах.
Звезда нынешнего каста Юсиф Эйвазов с труднейшей партией Германа справляется достойно: поёт всё в оригинальных тональностях, все верхушки берёт уверенно, оркестр пробивает, и даже порой убедителен актёрски, например, сумасшествие героя ему вполне удаётся. Претензии в неблагородстве тембра, конечно, остаются, но для героя-неврастеника золотой тенор, быть может, и вовсе не обязателен.
Александр МАТУСЕВИЧ