Это был ладан, проклятый ладан. В нем что-то было, и я попытался нырнуть через край кровати, чтобы повалить его на пол. Мне удалось схватить его, и он рухнул, но другой на противоположной стороне кровати продолжал извергать дым. Я едва мог дышать и кашлял, опираясь на локоть, зная, что с каждым вдохом втягиваю все больше паров, но не в силах сдержаться. Я перекатился на пол и ударился головой о дерево изо всех сил. Она снова прояснилась, я увидел девушку поблизости и потянулся к ней, но она просто отошла.
Почему проклятые благовония не подействовали на нее? А потом из смутных уголков своего разума я вспомнил сильную гнусность ее голоса и получил ответ. Носовые пробки с фильтрами. Маленькие, но эффективные пробки для носа, пропускающие только воздух в ее легкие и недостаточное количество благовоний для воздействия.
Я перевернулся снова, и тогда мне показалось, что я плыву, растворяюсь в воздухе, и ужасное вращение в моей голове увеличивалось и усиливалось, пока я не потерял сознание.
* * *
Я отключился в темноте и проснулся в темноте. Сколько времени прошло, я не знал. Но в этой темноте не было ничего из того вращающегося, мягкого, удушающего качества, как у другой. Моя грудь болела, мои легкие были воспалены, и я был скручен и связан, как свинья. Я был внутри чего-то стеснен и связан, и когда я начал сосредотачиваться и ориентироваться, я понял, что мои ноги были подняты за мной и связаны в лодыжках. Мои руки были связаны за спиной, почти касаясь лодыжек. Я чувствовал шероховатость тяжелого брезентового мешка на своей коже и знал, что нахожусь в машине, когда мы, покачиваясь, поворачивали за угол.
Моя куртка и брюки были засунуты в мешок вместе со мной, я понял, когда почувствовал их на голой коже моих ног. В доме на Дойер-стрит они не оставили никаких улик. Хьюго все еще был привязан ножнами к моему предплечью. Я почувствовал, как машина остановилась, и услышал шум, а затем меня подняли и бросили на землю. Было чертовски больно, и было трудно не шуметь. Меня трясло и подпрыгивало, когда мешок волочили по тому, что, должно быть, было булыжником.
Я почувствовал, как меня подбрасывает в воздух. Когда я услышал всплеск и почувствовал потрясение, когда он ударился о воду, я понял, что произошло. Мешок бросили в реку. Но тяжелый мешок был плотно завязан, а плотная парусина была водонепроницаемой. У меня было несколько драгоценных секунд, но только несколько. Когда сумка опускалась, давление воды заставляло открывать верхнюю часть и хлестало меня. Несколько капель уже пробивались сквозь него.
Я уронил Хьюго на ладонь, ухватившись за рукоять пальцами. Мне приходилось работать задом наперед, но я легко мог дотянуться до веревок, связывающих мои лодыжки. Это был обычный шпагат, и я глубоко вонзился в него, отчаянно рубя и надревая стилетом, чувствуя, как он быстро рвется. Но я тонул еще быстрее, и давление воды начало открывать верх. Внезапно шнурки наверху не выдержали, и вода хлынула в мешок. Я глубоко вздохнул, ударил еще раз и почувствовал, как щиколотки мои свободны. Это все, на что у меня было время. Я с Хьюго разорвал мешок по бокам, изо всех сил ударил ногой и оказался на свободе.
Руки, все еще связанные позади меня, все еще сжимая Хьюго, я вылетел на поверхность на оставшемся дыхании. Я вылетел на поверхность как раз в тот момент, когда мои легкие вот-вот поддались. Сверкающие огни горизонта Нью-Йорка сверкали на мне в глубокой темноте ночи и реки. Я снова пнул ногой, перевернулся на спину и поплыл, пока я крутил Хьюго руками и разрезал веревки, все еще связывающие мое запястье. Это было медленно и сложно с такого неудобного угла, и мне пришлось вылететь и повернуться, чтобы остаться на плаву. Течение уносило меня, и я увидел, что они сбросили меня в реку примерно в квартале от залива. Если я не сниму эти проклятые веревки с запястий, паром выполнит свою работу.
Я видел огни большого, движущегося в мою сторону, когда я снова и снова наносил удары по скользким, мокрым веревкам. Наконец они уступили дорогу. Я обнял, ухватился за Хьюго и поплыл к тому месту, откуда поднялся. Поверхность воды была маслянистой и грязной, и я плавал под ней. Однажды я поднялся на воздух, а потом снова нырнул.
Внизу было темно как смоль, но мне повезло. Из-за задержанного воздуха холщовый мешок всплыл на поверхность воды, и я заметил его в десятке ярдов от меня. Я вытащил его, схватил и обнаружил, что моя куртка и брюки все еще были внутри. Что еще важнее, Вильгельмина была в кармане моей куртки.