Можно сказать, что твоя работа носит характер такой постоянной импровизации. Пусть и на известную тебе тему, но ты всё равно всё время импровизируешь по ходу концерта.
Марк: Точно. Вот это ты очень точно сформулировал.
Ты много где побывал с группой. Где именно тебе было проще всего работать? Проще по возможностям. Понимаю, что тебе доводилось строить свет в разных условиях, но всё же где было элегантнее всего?
Марк: Так проще или элегантнее? Это разные вещи.
Элегантнее.
Марк: Пожалуй, последние годы во МХАТЕ. А из заграниц – в Женеве, там было очень много аппаратуры, но самое главное, что были ребята понимающие и готовые делать то, что нужно. То, что хотелось. И аппаратура была расположена удобно и правильно для того, что мы делали.
В каком питерском зале тебе приятней всего работать?
Марк: ДК Ленсовета, разумеется. Этот зал мне знаком всю мою жизнь. И того, что там не достает по свету, всегда есть у кого арендовать.
Поскольку АКВАРИУМ продолжает своё движение вперёд, твоя деятельность тоже будет сопутствовать тому, что делает группа. Это ведь уже стало естественной частью тебя.
Марк: Во первых, я очень на это надеюсь. Во вторых… да, это естественная часть меня, но я, к сожалению, не молодею. Просто тяжелее становится ездить. Физически тяжелее. Хотя как только я оказываюсь на площадке, то все годы улетают… фьють… и нету их! До конца концерта.
Часть 2
Уже прошло 20 лет твоей работы в АКВАРИУМЕ…
Марк: Да, это так. 18 октября исполнится 20 лет, как я работаю с АКВАРИУМОМ.
Теперь многие светорежиссёры имеют возможность работать с качественной аппаратурой, но для тебя, насколько я знаю, аппаратурная навороченность никогда не была самоцелью.
Марк: Я привык к достаточно аскетичной манере свой деятельности, но другое дело, и я не могу не сказать об этом: я строю работу таким макаром, чтобы был абсолютно живой АКВАРИУМ! То есть, любое движение музыканта, любое шевеление его на сцене – оно абсолютно меняет картинку. Да, для этого мне вполне достаточно скромной аппаратуры. Ну, а ежели приходится работать на навороченной сцене, то я использую навороченную аппаратуру, но опять же в том ключе, в той концепции, которую я для себя сформулировал, причем именно для АКВАРИУМА, и которой я столько лет уже придерживаюсь. Вообще-то что касается концертов с навороченной аппаратурой: к сожалению, большинство художников по свету видят свою работу в том, чтобы зритель видел его работу. А я свою работу вижу в том, чтобы зритель хорошо видел работу ансамбля. Я никоим образом не выпячиваю себя. Два раза за эти двадцать лет у меня были моменты, когда я вылезал «за рамки» и получал от зала аплодисменты... мне. И я потом извинялся перед Борькой.
Но из-за этих вылезаний твои контакты с музыкантами не менялись, не ухудшались?
Марк: Что касается контактов с музыкантами... Контакты за двадцать лет были всякие и разные. Были и серьёзные разборки...
Такое тоже бывало?
Марк: Да, бывало. И было, что много лет назад один из музыкантов мне сказал: «или я, или ты!». Вот так даже было, так сильно он не принимал то, что я делал. Но это всё в первые десять лет моей работы происходило. Вторые же десять лет мы уже пришли с музыкантами к нормальному консенсусу. И те люди, те старые люди, как Лёшка Зубарев, которые опять вливаются обратно в группу, они прекрасно знают и понимают отношения, которые уже существуют. Музыканты знают, что если Гончик расставил их на это место, то я на это место делаю свет. И если тот или иной музыкант хочет, чтобы его было видно и чтобы его соло произошло красиво... а я это могу делать! Да! То значит он будет придерживаться тех указаний, которые я ему делаю. Не хочет? Пожалуйста, иди гуляй! Ты же свободен, как птица! Я же никого не ограничиваю. Ну бывают какие-то моменты, там типа, что «вот этот фонарь мне светит в глаза!». Ну, конечно, я уберу. Вне зависимости от той картинки, которую я придумал.
Вот ты мне рассказывал, а я прежде этого не знал, что тебе было радостно, когда в группу опять вернулся Лёша Зубарев.
Марк: Да у меня со всеми музыкантами из группы тёплые отношения и дружеские, не только с Лёшей. И с Суротдиновым, и с Гончиком. Но это же и естественно, мы же давно знакомые люди... но какой-то конфронтации у меня нет ни с кем! Абсолютно! Был даже в группе музыкант, который честно и искренне не понимал, чего это я делаю. И зачем я в группе. Но тем не менее, у меня со всеми хорошие, нормальные профессиональные отношения... И даже вот тот человек, который не понимал, для чего я в группе, он подходил потом ко мне и говорил : «Мне надо передвинуться, а?». Вот такое тоже было. Отношения хорошие у меня с музыкантами.