В нём, как в парной, купается
новорождённый взрыв
роящегося паюса –
летучей мошкары.
Снуёт жуков-навозников
рабочая артель.
Трава стремится к воздуху,
прокалывая прель.
С детвой* воркует пасечник.
С рассвета допоздна
вычерчивают ласточки
кардиограммы дня.
И в ознаменование
закрытия поста
везде граффити пряные
вскипевшего кота.
------------
* Детва – личинки пчёл.
* * *
Моему сыну
В назначенный час
библейского утра,
сиявшего солнцем и воздухом ультра-
мариновым, внятная речь началась.
Пред взором Адама
текли вереницей
орлы, куропатки, гепарды, куницы,
улитки, – овамо
и семо, ползком, и нырком, и летая,
стада, косяки, караваны и стаи,
и каждый шагал с подобающей дамой
(хотя кое-кто попадался двупол).
Никто не додумался «паспортный стол»
сказать, безыскусно мычали да выли,
явились как есть получать имена,
кто чистый и гладкий, кто в глине и в иле,
и шли терпеливой толпой дотемна.
Попутно слова
рождались другие:
могла ж на Адама напасть аллергия
на тех, например, у кого голова –
начало хвоста, как положено змию.
Но надо сперва
подробности тела
подметить умело,
названия членам придумать, а там
добавить эпитет
(что позже похитят
потомки – подмогой к банальным стихам).
Кто станет навеки прекрасным, кто гадким –
для всякого молвь находилась с осадком
рефлекса, что вызвала каждая тварь.
Восторги и страх первобытных эмоций
срывались, лились с языка как придётся.
И ширился ежесекундно словарь.
Но главного, первого, тёплого слова –
молочно-беззубого, первоосновы
рожденья и речи –
безродный, увечный
Адам, называвший зверьё свысока,
не мог и представить,
был просто не вправе:
что мог он сказать, человек без пупка?
Его произнёс, прорыдал ли, пропел –
обжёгшись, поранивши палец, упавши,
боясь темноты ли, размазавши кашу, –
первейший из первенцев, шкодник, пострел.
Залюблен, заласкан и с рук не спускаем,
как все до поры, кто любовью храним, –
он был нераскаянным грешником, Каин,
но первое слово осталось за ним.
Всюду тайны
Всюду тайны
Литература / Библиосфера / Поэзия
Теги: Роман Ненашев , поэзия
Роман Ненашев
Родился в 1976 году в Куйбышевской области, живёт в Самаре. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького (выпускник семинара Геннадия Красникова). Работает в информационно-аналитическом агентстве.
* * *
Этой ночью, пожалуй, смиряешься с мыслью о том,
что Господь – это снег – бесконечное ровное поле.
И молчит человек, и сказать ему нечего, что ли,
онемевшим, зашитым суровыми нитками ртом.
А вокруг – красота, в чёрном воздухе белые реки,
вязнет клён по больное колено в пушистом снегу.
Что, как автору, мне о молчащем сказать человеке,
если имя ему я никак подобрать не могу...
Был бы повод иной, так придумал бы сказку иную,
где с надеждой глядит человек в белоснежную тьму.
И Господь наклоняется сам к человеку вплотную.
И не видит его. И не любит его потому.
* * *
Казалось, целый день до сентября,
И жизнь моя длинна и безголова.
И если я выдумываю слово,
То Бога нет, нечестно говоря.
Десятый год. Седьмое января.
Весь день – воспоминание былого.
Наутро смерть приятеля Крылова.
Метель. Цветы. Лицо из янтаря.
* * *
Таракана, ползшего по брюху,
взял и… не прихлопнул сгоряча,
из ладони комнатную муху
выпустил, проклятий не ворча,
нищему в протянутую кружку
опустил тяжёлый кошелёк,
тихую печальную старушку
речью элегантною развлёк,
смастерил качели для детишек,
покормил воробушка с руки,
алкогольный выплеснул излишек
жгучему желанью вопреки,
никаких разборок и дебошей,
никаких скандалов не чиня.
Господи, какой же я хороший!
Жаль, что ты не смотришь на меня...
* * *
Всюду тайны, замочки с секретами,
Ноет память, как свежий нарыв.
Постоишь у ларька с сигаретами
И не выдержишь, пачку открыв.
Стукнет сорок – и вот она, истина,