от мира тот шалаш сокрыт,
но каждая слеза обид
травинкой в поле вырастает…
Прячусь в небесах
Нет, не только в мире красочном Шагала,
но и в повседневной жизни, наяву
я неоднократно тоже наблюдала,
как взлетают люди в неба синеву.
Радость дарит людям крылья вдохновенья
и паренье птичье в солнечной дали,
ну а мне в такие светлые мгновенья –
ближе и желанней твердь родной земли.
А когда печали грозовою тучей
застилают солнце в сердце и в глазах,
сразу забираюсь на седые кручи
и за облаками прячусь в небесах.
Чтоб никто не видел скорби выраженье
и гримасу боли на лице моём,
спрятавшись на небе, тихо льюсь на землю
не слезами горя, а простым дождём.
Без отцов
Любовь рассеялась, как дым.
Им вместе жить неинтересно
и через дверь одну двоим
входить в квартиру стало тесно.
Расторгли брачный свой союз,
всецело заняты собою.
А на пороге карапуз
ручонки тянет к ним обоим.
Но встал отец к нему спиной,
как будто нет его на свете.
Жить рядом с матерью одной
так горько привыкают дети.
Когда их сверстники, смеясь,
проходят мимо них с отцами,
они, самих себя стыдясь,
глотают слёзы за углами.
А руки и слова отца
нужнее крыши в непогоду.
Кто будет закалять мальца
мужским примером год от года?!
Не голод, не война, не мор.
Но нет в родителях согласья.
Развод крадёт как подлый вор
у бедного ребёнка счастье.
Да, вот такие времена.
Сироты нынешнего толка.
Одет и сыт малыш сполна,
но вся душа его – в осколках.
В далёкий год тридцать седьмой,
сдержав рыданья через силу,
отец мой ждал отца домой…
Потом искал его могилу.
Мечтал найти, над бугорком
промолвить тихо: «Папа, здравствуй!»
С невыплаканных слёз комком
ушёл из мира в день ненастный…
Среди печалей есть одна.
Она идёт за мной по следу.
Я с детства ей наделена,
тоскуя по живому деду.
Детская присказка
Когда застигнет страх врасплох и погрозит отчаяньем,
заставит руки опустить в нежданный трудный час,
«Ой, мамочки, ой, папочки!» – слетает с губ нечаянно
наивною молитвою, оберегая нас.
Уже я стала бабушкой и нянчу внуков бережно,
но не забыла присказку далёких детских лет.
Мы те слова волшебные храним в душе с надеждою.
Лекарства чудодейственней от бед, наверно, нет.
И даже сиротинушки, родителей не знавшие,
как неосуществимую заветную мечту,
в скитаньях неприкаянных продрогшие, уставшие,
бывает, шепчут трепетно в сердцах молитву ту.
Для тех, кто рос без матери, в ней скрыта нежность мамина.
Для тех, кто безотцовщина, в ней – мужество отца…
«Ой, мамочки, ой, папочки…» – среди снегов проталина
с росточками подснежника – весеннего гонца.
Дом крепок и фундаментом, и крышею, и стенами.
Когда все вместе близкие, легко дела идут.
Детей помилуй, Господи! Пусть жизнь их будет цельною,
пусть с мамами и папами подольше проживут.
Старость
Природа милосердна: неторопливой кистью
творит следы старенья на лицах и телах.
Мы равно принимаем желтеющие листья
и то, что наблюдаем с годами в зеркалах.
Захочется подпрыгнуть, но против поясница,
и ноги не позволят бежать, как в детстве, вдаль.
Слова не вылетают звонкоголосой птицей.
Изрядно затупилась былого взгляда сталь.
Увы, из нас не каждый доходит до вершины,
где старость – как награда за долгий трудный путь.
Примите благодарно седины и морщины,
неспешно постигая подарков этих суть.
Птенец
Я устала быть сильной, не знающей страха
и нести на плечах груз бессчётных забот,
без возможности в чью-то жилетку поплакать,
проходя реки жизни бурлящие вброд.
Я устала мести сор сует повседневных
и скрывать уязвимость от вражеских стрел.
В испытаниях воли нещадно безмерных
силы женской моей ощущаю предел.
От всех мыслей мне хочется освободиться.
Ты единственный можешь мне в этом помочь.
Я хочу в двух ладонях твоих приютиться
беззащитным пушистым комочком на ночь.
Я в ладонях твоих буду спать безмятежно,
как малютка-птенец, приручённый тобой…
А наутро проснусь сильной, стойкой, как прежде,