Я работал в качестве младшего мастера в отделении сухой вулканизации, где, знаете, как и у нас, на «Красном Треугольнике», вулканизируют разные соски, мячи, игрушки и прочее.
Рядом с нашим отделением находилась камера для горячей вулканизации, тоже такая же, как у нас: железная темная печь, без окон, похожая на темную комнату сажени четыре в длину, три в ширину и высотой в обыкновенную комнату. Через дверь в нее вели две пары рельс для вкатывания и выкатывания вагонеток с галошами. Нагревалась она снаружи до 110–120°C. Для вулканизации в нее вкатывали вагонетки с галошами и, продержав их там часов пять, заменяли другими.
Каково работать человеку, стоящему у этой печи! Он должен вкатывать, размещать и выкатывать вагонетки, иначе говоря — работать в температуре кипения воды. На первый взгляд это непонятно, но на деле проще. При каждом входе он пробывает в печи какую-нибудь минуту-две и не успевает пропечься, как пирог с капустой.
Я думаю, сам сатана, любящий пекло, не усидел бы там долго. И вот, в один прекрасный день, за старшего к этой печи приставили Джемса Уайта, рослого, здорового американца, из штата Массачузет.
Джемс был общительный, добродушный парень лет тридцати. Но в глазах его отражалась какая-то странная тоска и порою они тревожно бегали, словно отыскивая кого-то. Настроение его часто менялось: — то разговорчив и даже весел, то вдруг сделается задумчивым, тревожным. В такие минуты он ни с кем не разговаривал, часто озирался, словно ожидая удара сзади, и впадал в мрачную задумчивость.
Мы все работали механически, но он, повидимому, обдумывал каждое движение. Раньше он работал в отделении, где каучук превращается в резину. Работа тут сложная.
Загляните когда-нибудь на наш «Красный Треугольник». Чуть не губернский город вмещается в этих огромных корпусах, тянущихся вдоль Обводного канала и вглубь дворов. Но здесь не слышно ни грохота огромных лебедок, ни свистков паровозов, ни тяжеловесных ударов гигантских паровых молотов. Даже в прокатном, вальцовочном отделении, почти бесшумно работают десятки вальцевых машин.
Настоящий муравейник, где тихо, бесшумно копошатся тысячи муравьев, каждый делая свое дело, раздавливая и переминая сотни раз каучук и резину. Это удавы, спокойно делающие свое дело. Наши стены не дрожат от грохота сотен машин. На улицах и то больше шума. Наши стальные коллендеры, так сказать, пережовывают резиновую пищу, переваривают ее между горячими валами.
Вы знаете, в каком виде мы получаем каучук? Нет? Ну, так я скажу вам, что слитки каучука напоминают немного буханки черного хлеба. Эти буханки сначала погружают в специальные ямы с водой, где их выдерживают несколько дней, после чего пропускают несколько раз через вальцы коллендера, превращающие их в твердые пластины. Это — так называемая фальцованная резина. На следующем ряде вальцевых машин фальцованная резина размягчается, потом к ней прибавляют химические примеси: серу, глет, окись цинка и сажу, после чего резина становится мягкой и эластичной.
Тут-то и прокатывают из нее разные сорта, ввиде широких лент: для подошв, задников, передов и подкладок, одни — толще, другие — тоньше. Прокладки, стельки и другие внутренние слои делают из прорезиненной материи, наводя на материю слой жидкой резиновой массы посредством пропускания материи через горячие коллендеры с этой массой. А масса эта представляет собою попросту раствор резины в бензине. Дальше начинается уже самая выработка галош, но о ней потом.
Все шло хорошо, но вот однажды один из подкатчиков шепнул мне:
— Ты ничего не замечаешь в Джемсе?
— Кажется ничего, кроме того, что он пьет очень мало виски, — ответил я.
— Он очень странный человек, заметил Том. — Сегодня он принес с собой за пазухой кошку, и, когда я выкатил из печи последнюю вагонетку, запер кошку в печи.
— И ты ничего не спросил его? Я не допускаю, чтобы он ел тушеных кошек и ради этого пользовался вулканизационной печью.
— Он сказал, что делает это ради опыта. Повидимому, он хочет вулканизировать кошку.
Я сам видел, как вынув спустя пять часов из печи вареную кошку, он внимательно осмотрел ее, завернул в бумагу и сунул за пазуху, пробормотав:
— Нет, ее организм недостаточно крепок!
При выходе, как и у нас здесь, у ворот фабрики рабочих обыскивают. Обыскивающий сторож очень обрадовался, нащупав у Джемса за пазухой большой пакет.
— Ага! — воскликнул он. — Покажи-ка, что там у тебя!
— Мертвая кошка, — невозмутимо ответил Джемс, развертывая пакет.
