Вот это называется влопаться!.. Очутившись на нижнем балконе, он чуть не задохся от жара и дыма. Комната внутри представляла сплошное море огня. Языки пламени вырывались наружу. Балкон деревянный, как и весь дом. Нужно было немедленно убираться. Кирилл взглянул вниз на мостовую. Прыгать? Перелом руки или ноги гарантирован.
— Эй, вы! — крикнул он, — подстелите чего-нибудь мякенького!
В конце концов это были расторопные ребята. Они быстро навалили под балконом кучу вытащенных из дома подушек и узлов. Потом четверо дюжих молодцов взяли за углы большой плед и крикнули:
— Прыгайте, живо!
Кирилл потушил, обжигая пальцы, затлевшуюся одежду и кинул ногу через перила. Потом, показав кончик языка Мефистофелю, достал из-за пазухи щенка и бросил его на плэд. Негодующие крики раздались снизу.
— Да прыгайте же, чорт вас возьми!.. — следовал поток звучной ругани.
Мимо балкона пролетел большой кусок горящей крыши и с грохотом шлепнулся на тротуар. По перилам бежали золотые языки пламени. Кирилл перелез наружу, с секунду держался за решетку на одних руках, потом разжал пальцы. Плэд разорвался от толчка. Узлы и подушки ослабили удар.
Слегка оглушенный, Кирилл с трудом приподнялся и сел. Его сейчас же схватили под руки и, оттащив на противоположный тротуар, посадили на тумбу.
— Ну, что, все цело? — заботливо спросил кто-то.
— Благодарю вас… кажется — все…
Он ощупывал себя с боязливым удивлением. Да, как это ни странно, он цел. В эту минуту из-за угла показались пожарные с лестницей. Еще раньше, чем они поравнялись с домом, обрушился балкон, на котором только что стоял Кирилл.
— Однако, я убрался во-время!
Внимание толпы было отвлечено.
Пожарные пустили в ход кишку и стали ломать стену, чтобы обезопасить соседние дома.
Кирилл, забытый всеми, сидел на своей тумбе и молча смотрел на пожар. В канавке около тротуара испуганно повизгивал белый щенок. Крыша уже обвалилась. Гигантский огненный сноп поднимался над домом. И, по сравнению с этими яркими золотыми искрами, такими синими и холодными казались звезды на безлунном небе. Не смотря на усталость и на боль от ожогов, Кирилл почувствовал какой-то странный прилив энергии и проговорил с невольным восхищением.
— Здорово!
— Красивое зрелище, не правда ли? — раздался за его спиной приятный низкий голос. Он обернулся. Мефистофель внимательно смотрел на него из-под широкополой шляпы, аккуратно стряхивая пепел с папиросы.
— Да, красиво, — согласился Кирилл. — Скажите, ведь никто не пострадал?
— Нет. Вы вышли из дома последним. Большинству удалось даже вытащить кое-какие вещи. Разумеется, ваше имущество сгорело все?
— Omnia mea mecum porto, — как то по-мальчишески хвастливо проговорил Кирилл эту фразу, заученную еще на гимназической скамье, — я даже не успел захватить кошелек.
Он встал и провел рукой по опаленным волосам.
— Воображаю, на что я похож! — пробормотал он.
— Д-да! — неопределенно протянул Мефистофель. Но нужно вам отдать справедливость, вы спаслись только благодаря вашей исключительной энергии и ловкости.
Кирилл сунул в карман свои почерневшие, израненные пальцы, желая достать платок, и неожиданно наткнулся…
— Забавнее всего то, — задумчиво проговорил он, держа на вытянутой ладони маленький стекляный пузырек, — забавнее всего, что за минуту перед тем, как я заметил пожар, я хотел отравиться…
— В таком случае, вы поступили нелогично, — спокойно заметил Мефистофель. — Чем метаться по чердаку и по крыше и совершать кинематографическое сальто-мортале с балкона, проще было бы выпить яд. Спокойно и без хлопот.
— Согласен, что я поступил нелогично… не подумав, — с некоторым замешательством подтвердил Кирилл. — Я как то забыл об этом, когда увидел огонь… Мне кажется, это чисто физиологическое явление… Инстинкт. Человек с молоком матери всасывает стремление бежать при слове: «пожар!».