Погребицкий, завузбекторгом Поста Памирского, жил на Памире три года. Это большой срок. Обычно служащие на Памире живут год, самое большое — два. Климат тяжел. Четыре тысячи метров высоты над уровнем моря расшатывают здоровье. Немногие жены едут на Памир за своими мужьями. Большинство дожидается их возвращения в Туркестане. Жена Погребицкого молодая, красивая, очень здоровая женщина, поехала вместе с ним на Памир.
Осенью этого года кончался срок памирской службы Погребицкого. Жена с ребенком решила уехать раньше, чтоб приготовить в Узбекистане квартиру. Жена Погребицкого — смелая женщина — не побоялась снегов Ак-Байтала, высокогорных пустынь Маркансу, усыпанного костями животных Кизищ Арта, перевалила через Заалайский хребет. Муж не решился пустить ее без себя, поехал ее провожать до Алайской долины.
Черемных — жена начальника Особого Отдела ОГПУ на Посту Памирском. Срок пребывания мужа на Памире кончался летом этого года. Она, как и жена Погребицкого, решила уехать раньше. Сам Черемных не мог покинуть Поста. Он поручил жену Погребицкому.
Ростов — ташкентский студент, отбывавший практику на Памире — тот парень в юнгштурмовской защитной рубахе. Он и его жена также торопились вернуться с Памира.
Рабочий, золотоискатель, исходивший весь Памир, излазавший все его трущобы — тот дюжий, — что в белом тулупе. Сколько тысяч километров исходил он пешком. Пора наконец возвращаться с Памира. Он заскучал по черноземной России.
Мамаджан — узбек караванщик, опытный лошадник и верблюжник. Вся жизнь его прошагала путями караванов.
Таджик — второй караванщик. Его расчеты просты: заработать немного денег, купить для семьи подарков и вернуться обратно.
Все соединились вместе, чтобы преодолеть Памирское безмолвие и снега. Труден был путь до Алтая, но верхом, без вьюков, налегке ехали быстро. В Алае Погребицкий хотел вернуться обратно. Ведь главные трудности пройдены. Дальше жене его почти не грозит опасность. Но в Алае к ним подъехал киргиз и сказал, что где-то здесь орудуют басмачи. Погребицкий решил проводить жену до Суфи-Кургана. Погребицкий — опытный человек в борьбе с басмачами. Встречается с ними не в первый раз. У Погребицкого две ручные гранаты, винчестер, двести пятьдесят патронов к нему и наган. Остальные тоже вооружены.
Мургабцы не доехали до Суфи-Кургана двенадцати километров. Только двенадцати. Попали в засаду. Отстреливались. Были обезоружены. Золотоискатель пытался бежать. Его ранили и схватили. Не попался только таджик. Он шел пешком, сильно отстал, услышал стрельбу и бежал. После многих бед и лишений, много дней спустя, ему удалось вернуться на Пост Памирский.
…В юрте Тахтарбая, кружила сверлящая нас мысль: «Что сейчас происходит с Мургабцами»… И ее незаметно перебивала другая: «…Осман… где Осман, что с ним?»…
Юдин упрямо спрашивал Тахтарбая, и в ответ Тахтарбай молчал. В хитрых глазах его Юдин ловил насмешку. И когда, наконец, Тахтарбай, сказал нам, что мургабцы убиты, мы поняли: он сказал правду. Но нам казалось невозможным поверить этому. А Тахтарбай лениво и самодовольно добавил, что вся банда сейчас осаждает Суфи-Курган. Позже мы узнали, что на заставе в этот день было всего семь пограничников. Закирбай находился в числе осаждавших заставу.
21
Зауэрман хочет зарезаться. Он прямо нам шепчет об этом. Он почти бредит — старик Зауэрман.
— Надо склянку найти… какую-нибудь склянку… помоги мне найти. Будет хуже… они издеваться над нами будут… я знаю.
— Замолчите! — сердитым шепотом злится Юдин.
Зауэрман дрожит, умолкает и опять начинает шептать.
Зауэрман рассуждал логичнее нас, но жизненного инстинкта у нас было больше.
22
Попробуйте представить себя убитым. Если вы здоровы и полны сил, вы тотчас убедитесь, что в вас возникнут только зрительные представления. Произойдет как бы раздвоение личности. На экране воображения вы увидите себя, свое тело: руки, ноги, голову, туловище, лицо, все то, что вы видите, смотрясь в зеркало. Увидите человека, который есть вы. У вас бесконечные возможности варьирования внешних деталей: вы можете придать этому видимому вами человеку любую позу, окружить любой обстановкой, отнять у него руки, ноги, выбирать любые физические признаки, которыми в человеческом представлении характеризуется мертвое тело, труп.
Но как бы вы ни углублялись в размышления на эту тему, всегда у вас будет мысленный экран, на котором вы будете видеть себя очень конкретно. И напротив: никакими усилиями вы не сможете представить себя не мыслящим. Все ваше представление об исчезновении мысли будет лежать в плоскости вашего разума, зависеть от степени его остроты и останется голой абстракцией. Вы можете тысячу раз повторить «мысли нет, ее не будет, когда я умру, будет пустота, отсутствие мысли», но вот эту отрицательную категорию вы и не сможете себе представить.