А между тем, труд Бобровского содержит ряд ценных фактов, извлеченных автором из архивных документов, в частности из документов архива штаба Кавказского военного округа. Так, именно с помощью этой работы была установлена точная дата гибели Ибрагим-Халил-хана – он был убит в ночь на 27 мая 1806 г., в то время как многие исследователи, без ссылок на источник, обозначают ее днем 18 июля 1806 г.
Подписание Куракчайского трактата не отгородило владения Ибрагим-Халил-хана от активных военных действий 1-й Русско-персидской войны 1804–1813 гг. Для русского командования было очевидно, что первый удар персидской армии, сконцентрировавшейся за Араксом, будет направлен на Карабахское ханство. Поэтому, сразу после заключения трактата крепость Шуша была занята шестью ротами 17-го Егерского полка (не более 300 егерей) с тремя орудиями и 30 казаками под командованием майора Лисаневича. А уже в июне 1805 г. персидские войска перешли через Аракс и начали активные военные действия в Карабахе[17].
В сложившейся ситуации в окружении престарелого Ибрагим-Халил-хана сформировалось два противоположных лагеря знатнейших карабахских беков. Сторонники русской ориентации сгруппировались вокруг старшего сына Ибрагим-Халил-хана – Мухаммед-Хасан-аги, которому в силу Куракчайского трактата Россия гарантировала наследование Карабахского ханства и который неоднократно во главе карабахской конницы принимал участие в военных действиях против персидских войск. Сторонники персидской ориентации во главе с двоюродным братом Ибрагим-Халил-хана – Мирза-Али-беком и его племянником Февзи-беком – активно поддерживали связь с другим сыном Ибрагим-Халил-хана – Абульфат-агой, который возглавлял передовые персидские отряды в армии Аббас-мирзы.
С неожиданной смертью в ноябре 1805 г. Мухаммед-Хасан-аги Россия лишилась своего основного сторонника в окружении Карабахского хана. Князь Цицианов в своем рапорте императору Александру I называл генерал-майора Мухаммед-Хасан-агу «наипреданнейшим и вернейшим рабом» императора, со смертью которого, князь Цицианов «лишился лучшей опоры для Карабага, какой всегда от него ожидал». В то же время у российских властей появилась еще одна возможность влиять на окружение Ибрагим-Халил-хана посредством выбора и утверждения нового наследника, которым согласно Куракчайскому трактату должен был бы стать старший сын генерал-майора Мухаммед-Хасан-аги. Однако к концу 1805 г. значительную партию своих сторонников в среде карабахских беков удалось собрать вокруг себя второму сыну Ибрагим-Халил-хана – генерал-майору Мехти-Кули-аге[18].
К тому же Мехти-Кули-ага возглавил в декабре 1805 г. отряд карабахской конницы из 350 человек, который присоединился к войскам под руководством самого князя Цицианова в Ширванском ханстве. Заключив 25 декабря 1805 г. трактат с Мустафа-ханом Ширванским о присоединение Ширванского ханства к России, князь Цицианов 9 января 1806 г. во главе своих войск направился в Баку. Но, получив известия о действиях в Карабахе Абульфат-аги, Мирза-Али-бека и Февзи-бека, князь Цицианов карабахскую конницу во главе с Мехти-Кули-агой отправил назад в Шушу. В своих письмах Ибрагим-Халил-хану, Мехти-Кули-аге и майору Лисаневичу князь Цицианов объяснял это «слабым управлением» престарелого хана, с поручением Мехти-Кули-аге служить своему отцу «помощью в истреблении изменников»[19].
Летом 1806 г. продолжились активные военные действия в Карабахе. Им предшествовали гибель 8 февраля 1806 г. под стенами Бакинской крепости главнокомандующего в Грузии генерала от инфантерии князя Павла Дмитриевича Цицианова и убийство в ночь на 27 мая 1806 г. близ Шуши карабахского правителя генерал-лейтенанта Ибрагим-Халил-хана Джеваншира.
Получив известие о смерти князя Цицианова, командовавший войсками в азербайджанском Памбаке генерал-майор Петр Данилович Несветаев приехал в Тифлис и написал приказ о своем вступлении в командование войсками в Закавказье. Одновременно временным главнокомандующим в Грузии считался командующий на кавказской линии генерал-лейтенант Григорий Иванович Глазенап, находящийся в Георгиевске, и отдававший оттуда приказания генерал-майору Несветаеву. Новым главнокомандующим в Грузии 2 июня 1806 г. был назначен генерал от инфантерии граф Иван Васильевич Гудович (1806–1809 гг.), но его прибытие в Тифлис ожидалось не ранее июля или августа 1806 г.[20].
К середине мая 1806 г. у южных границ Карабахского ханства вновь было сгруппировано большое количество персидских войск. В условиях продолжавшегося голода, а также угрозы уничтожения хлеба со стороны Персии, Ибрагим-Халил-хан был вынужден отказать в продовольствии отряду майора Лисаневича, что с точки зрения последнего было неисполнением условий Куракчайского трактата[21].
Конфликт карабахского хана с шушинским комендантом привел к тому, что Ибрагим-Халил-хан в мае 1806 г. с несколькими членами своей семьи (жена Туба-ханым Шекинская, сыновья полковник Ханлар-ага, Аббас-Кули-ага и дочь Солтанат-бегим) и свитой «под предлогом воздуха» (то есть из-за наступившей жаркой погоды) выехал из Шушинской крепости в расположенное в 4-х верстах от нее место, которое в русских источниках называлось Мирза-Али-Беков-Сенгир[22].
Согласно жалобе шушинских старшин на майора Лисаневича, Ибрагим-Халил-хан покинул Шушу из-за недовольства распоряжениями русского военачальника: «майоры Лисаневич и Джораев, не могши обойтиться с народом, поступали с нами худо, притесняя подданных, и не действовали по трактату и без ведома нашего входили в некоторые дела здешние, которые не касались до них. Покойный Ибрагим-хан же, будучи огорчен такими поступками их, велел разбить палатку за крепостию и остановился там с одною женою и тремя сыновьями, а остальные жены и дети находились в крепости, но чрез каждые 2 или 3 дня ездил он в крепость и оттуда в свою палатку»[23].
В ответ на жалобу шушинских старшин Лисаневич, уже подполковник, в сентябре 1806 г. в своем рапорте генерал-майору Несветаеву утверждал, что Ибрагим-Халил-хан не имел ни от него, ни от майора Джораева «никаких оскорблений выехать за крепость с женою и детьми». По его версии уже к моменту выезда из Шуши Ибрагим-Халил-хан был настроен изменнически и покинул он свою столицу, занимаемую егерями Лисаневича, как раз для того, чтобы беспрепятственно поддерживать связь с персидскими войсками, в частности, со своим сыном Абульфат-агой и родственниками Мирза-Али-беком и Февзи-беком, которым следовало в ночь на 27 мая прибыть к хану с 2 000 персидских воинов[24]. В своем рапорте подполковник Лисаневич отмечал, что сведения обо всем этом получал из разных источников – и от посланных за границу лазутчиков, и от мелика Джамшида, и от многих жителей Карабаха, но главное, и от ближайших родственников самого хана – от двух претендентов на ханский престол – сына Мехти-Кули-аги и внука Джафар-Кули-аги.