— А я догадывалась!
— С чего ты догадывалась? спросил Майкл.
— Ты мне сам рассказал, что однажды влюбился в мальчика! — чуть не обиделась та. — Забыл, что ли?
— Забыл, — признался Майкл. — Ладно, речь сейчас не про меня. Родители за тебя волнуются. И я волнуюсь. Это неприятная ситуация, мне жаль, что тебе тоже достается в школе из-за меня.
— Это им достается! — гордо заявила Фредди. — Я могу тебя защитить, не волнуйся.
Майкл засмеялся.
— Фред, слушай. Я знаю, что ты крутая девчонка. Но только давай ты не будешь защищать меня во вред себе. Школа — это очень важно.
— Я сама разберусь со своей жизнью, — отрезала та.
— Фред, — попросил он. — Пожалуйста. Все утихнет рано или поздно. Но козлы будут всегда.
— Ты счастлив? — строго спросила Фредди, будто это имело для нее решающее значение.
— Да, — сказал Майкл. — Да, я счастлив. И я хочу, чтобы ты тоже была счастливой. Так что занимайся своей жизнью, а не козлами, которые никогда не переведутся. Направь свою энергию на учебу, а не на драки.
— Я подумаю, — важно ответила та, и Майкл со смесью нежности и тревоги услышал у нее какие-то очень узнаваемые интонации.
Майкл был готов ко всему, он был готов оказаться один на один с волной чужой ненависти — но оказался не готов к тому, что его совершенно неожиданно поддержали. Когда вышла статья, ее связь с Ларри распознали быстро — автором был публицист, тесно связанный с «Нью Ривер». И конкуренты студии, желавшие побольнее пнуть Ларри, неожиданно высказались в поддержку Майкла. Одобряли его признание, благодарили за откровенность. Правда, некоторые благодарили лишь на словах — несколько самых крупных предложений были отозваны. Продюсеры объясняли, что ставить его на главные роли больше не могут — аудитория не пойдет на фильм, где гей играет гетеросексуала. Но если у них найдется для него роль гея, его с удовольствием пригласят.
Но потом подняли головы ЛГБТ-активисты, за ними проснулись защитники животных — когда выяснилось, что после раздачи всех долгов Майкл перечислил остаток прибыли от продажи фильма в фонд дикой природы. Зоозащитники сами по себе имели небольшой вес в шоу-бизнесе — но у них были очень влиятельные друзья и полно сочувствующих знаменитостей, многие из которых тоже хотели урвать клочок славы в том шторме, который бушевал вокруг Майкла.
У него был порыв бросить все и уехать сразу, уйти с радаров, и пусть буря шумит сама по себе. Но Зак отговорил исчезать. В конце зимы был «Оскар», и было бы плевком в лицо Академии не появиться на нем, что бы ни ждало Майкла в будущем.
В январе Майкл надеялся, что февраль окажется посвободнее — страшно удивился, когда наступил февраль, и оказалось, что работы только прибавилось. Его приглашали на радио, в утренние и вечерние шоу. Его рейтинги сделали неожиданный финт и после резкого падения поползли вверх. Контракт с «Сильвер Бэй» оставался в силе, на февраль у Майкла было запланировано три больших интервью в глянце, один из журналов выходил с его физиономией на обложке.
Приглашать Джеймса на «Оскар», выставлять его под камеры журналистов он не стал — и Джеймс согласился с тем, что это разумно. Он сам не хотел публичности. Они договорились, что Майкл вернется весной.
Весна приближалась, а прежняя жизнь затягивала в свою круговерть. Майкл старался не сильно ввязываться, держаться в стороне от лишнего шума. А потом однажды к нему нагрянул Бран с неожиданной новостью. Майкл почему-то подумал, что серьезный разговор, о котором упомянул Бран, будет касаться их свадьбы с Дакотой. Оказалось — нет.
— Она едет домой, — задумчиво сказал Бран, гоняя лед по стакану минералки. — Насовсем.
— Домой?.. — не сразу понял Майкл. — Это куда?..
— В Польшу. В Гданьск. По-моему, это какая-то деревня на Балтийском море.
— А как же ты?.. — с беспокойством спросил Майкл.
Бран пожал плечами.
— Она училась дистанционно. Получила диплом социального психолога. Прежней работы ей теперь не видать, так что она едет домой. Хочет создать там центр помощи жертвам насилия.
— Ясно, — сказал Майкл. — Идея хорошая, спорить не о чем. Но ты-то как?..
— А я, знаешь, — задумчиво сказал Бран. — Я поеду за ней.
Майкл поднял брови.
— В деревню?.. А твоя работа?..
— Моя работа… — Бран поморщился. — Знаешь, когда я связался с госконтрактами, что-то меня слишком часто и слишком многие захотели ебать в жопу. Военные, НАСА, мой собственный совет директоров… А я должен делать вид, что мне охуенно приятно. У меня нет времени заниматься тем, что я люблю. Так что, — он пожал плечами, — я продам свои акции и махну в Европу. Помогу ей с деньгами, сделаю типа фонда или другого дерьма.