Я запинаюсь о двери в адвокатскую фирму Шпигельманна, Кляйна и Липстейна, прохожу мимо ресепшена, не обращая внимания, и, покачиваясь, иду по коридору к кабинету Брюса. Там я падаю на его кушетку, сворачиваясь в клубочек.
— Господь всемогущий, — выдыхает он.
— Я готова работать, — несвязно выдаю я, закрывая глаза от яркого света в комнате. — Выкладывай.
— От тебя разит.
Я обнимаю подушку.
— О, хорошо. Я думала, это от тебя.
Мои глаза все еще закрыты, а на глазах очки из страха, что если я уберу их, то моя сетчатка непоправимо повредится, но я могу слышать, что он не удивлен. Это слышно по его дыханию. Тяжелое и напряженное. Через нос. С таким звуком, словно он пытается вытолкнуть то, что там застряло.
Я стараюсь убрать улыбку, появляющуюся на моих губах. В большей степени из-за того, что от этого движения все лицо начинает болеть.
Я слышу, как он начинает шагать. Бормочет что-то невнятное, и я даже не пытаюсь разобрать, что именно. Это потребовало бы затрат энергии, которой у меня не осталось.
— Знаешь что, — в конце концов, после еще нескольких секунд разглагольствования ни о чем (хотя оно могло быть и дольше — думаю, я на пару минут вырубилась), говорит он, — мне все равно, в каком ты состоянии. — Его голос звучит решительно и горделиво, как если бы он вел внутреннюю борьбу и рад, что наконец выиграл. — Последствия более эффективны, чем идея, и пора бы тебе чему-нибудь научиться.
— Так держать, Брюси, — удивленно бормочу я, собрав последние силы в кулак.
Он игнорирует мой сарказм и продолжает:
— Твоя первая работа начинается сегодня. И ты не сможешь избежать ее только потому, что ты избалованная, испорченная девчонка, которая не в состоянии ответить за свои поступки. Больше нет, по крайней мере. Те дни прошли, Лексингтон. Сегодня ты идешь работать. И отработаешь полные пять дней. Никаких отстрочек.
Я дую на перышко ленты на голове, безвольно упавшее мне на лицо.
— Без проблем.
Слышу, как Брюс медленно останавливается. Открываю один глаз, чтоб посмотреть, что происходит. Сейчас он сидит за столом, удерживая кнопку на своем телефоне.
— Да, мистер Шпигельманн? — раздается из динамика голос его секретарши.
— Он здесь? — спрашивает Брюс.
— Да, только что приехал.
— Отлично. Пригласи его.
Я сажусь, изо всех сил пытаясь удержать булькающую в моем желудке желчь, и удивленно смотрю на телефон Брюса.
— Кого? — вопрошаю я, моля Господа, чтобы это был не мой отец. Я серьезно не думаю, что смогу с ним сейчас общаться. — Кого ты пригласил?
Ответ приходит секундой позже, когда открывается дверь кабинета Брюса и в комнату помпезно ступает молодой человек в чопорном темно-сером костюме с кожаным портфелем. Несмотря на заторможенность и затуманенное видение, я немедленно узнаю милое мальчишеское лицо и аккуратную прическу.
— Лексингтон, это Люк Карвер. Он стажер в «Ларраби Медиа».
— О Господи, — заваливаясь на бок, с громким стоном говорю я. — Опять ты.
Это тот самый раздражающий высокомерный придурок, которого я имела неудовольствие встретить вчера в офисе отца. И который имел наглость не пустить меня к нему.
Он глядит на меня долго, с неверием.
— Рад снова видеть тебя, Лексингтон.
— Как хорошо, — сияет Брюс. — Вы двое уже встречались.
— К несчастью, — бормочу я, обращая взгляд на Брюса. — Что он делает здесь?
Брюс встает на ноги и легонько постукивает по плечу Люка.
— Теперь она твоя проблема, — говорит он без всякой симпатии и удаляется из двери.
Я сажусь обратно и дикими глазами наблюдаю, как Брюс исчезает в коридоре, даже не прощаясь.
— Брюс! — взываю я раздраженно. — О чем ты говоришь? Куда ты уходишь?
Но он не возвращается, и сейчас я наедине с этим недоумком в таком огромном кабинете. Я со злостью оборачиваюсь к нему.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь вообще происходит?
Люк стоит как статуя, обеими руками вцепившись в ручку своего портфеля.
— Твой отец, — начинает он сухо, — поместил меня во главу этого, — он подбирает слово, — … проекта.
— И что это значит?
— Это значит, что я назначен докладывать о твоем прогрессе при выполнении различных работ.
Я поднимаю солнечные очки на съехавший парик, щурясь от нежелательного света.
— Что, прости? Ты говоришь, что тебя назначили в качестве моей няньки?
Люку, видимо, не особо нравится мой выбор слов, но он скрывает это за натянутой улыбкой.
— Я бы предпочел думать о себе как о посреднике. Между тобой и твоим отцом. Я здесь, чтобы убедиться, что ты выполняешь каждую из 52 профессий, выбранных твоим отцом.
— Да ты разыгрываешь меня! — визжу я в ужасе.
Люк не отвечает. Просто продолжает стоять у двери по стойке смирно. Я вспрыгиваю на ноги, не обращая внимания на боль, молнией вспыхнувшую в голове, мчусь мимо него и выскакиваю в коридор.
— Брюс! — во всю мощь своих легких зову я.
Обнаруживаю его у стойки ресепшена, потягивающего свежий кофе и просматривающего юридические документы, как в любой другой солнечный денек в офисе.
— Ты же не серьезно насчет этого.
— Мне жаль, Лексингтон, — беспомощно отвечает он. — Повторяю, это было веление твоего отца. Я здесь не при чем.
— То есть ты говоришь, что я застряла с этим парнем на ближайший год?
Брюс пожимает плечами, словно не понимает, чем я так уязвлена.
— Ну... да.
Я оглядываюсь. Неожиданно Люк уже позади меня, выглядит как корпоративный робот с твердым подбородком и ровной стрижкой.
Больше мне этого не выдержать. Я чувствую, как тошнота поднимается в груди, сдавливая горло. Не в силах совладать с собой, разворачиваюсь к Брюсу и вываливаю все на его костюм от Армани.
Глава 13
Опасный посредник
Я падаю на переднее сиденье машины Люка, и он протягивает мусорную корзину, стянутую из кабинета Брюса, мне на колени и захлопывает дверь. Я морщусь от этого звука.
Он усаживается за руль и пристегивается ремнем безопасности. Потом он пять минут тратит на проверку и перепроверку зеркал заднего вида, громкости радио, функциональности стеклоочистителей, сигнальных огней и климат-контроля, словно он готовится к трансатлантическому перелету, а не просто глупой поездке на машине.
Несколько мгновений я смотрю на него, а затем мои глаза просто не могут больше оставаться открытыми, и я, испуская страдальческий стон, позволяю векам опуститься.
— Пожалуйста, постарайся, чтобы тебя не стошнило в моей машине, — говорит он, включая заднюю скорость и оборачиваясь на сиденье. — Она новая.
Я открыла глаза ровно настолько, чтобы оглядеть скучно-серую кожаную обивку салона, скучные пластиковые панели, открывающиеся вручную двери и окна.
— О да, — издеваюсь я. — Не хотелось бы заляпать твою дивную новую Киа.
Я замечаю, как белеют костяшки его рук, сжавших рулевое колесо, пока он медленно съезжает по длинной спиральной рампе гаражной парковки.
— Это Хонда Цивик, — отвечает он сквозь сжатые зубы и затем добавляет: — Гибрид, — как если бы от этого машина становится лучше.
Я закатываю глаза.
— Цвет ужасен. У меня от него автомобильная болезнь[10].
— Не всем из нас посчастливилось получить Лексус на шестнадцатилетие.