Но шофер даже не оборачивается и только толчком плеча отбрасывает руку человечка. Тогда тот хватает запор дверцы, но железные пальцы соседа отрывают его руку.
— Сиди и молчи! — слышит он металлический голос. — У тебя остается только двадцать минут, чтобы подумать, каким ты был мерзавцем…
— Н-нет… — заикаясь от ужаса, шепчет человечек. — Не имеешь права… Не имеешь…
Машина продолжает мчаться, почти не тормозя на поворотах. Уже исчезли высокие дома и широкие улицы. Теперь машина несется между рядами маленьких, обшарпанных домиков. Уличные фонари попадаются все реже и реже. Человечек втискивается в самый угол сиденья.
Липкими от пота руками он цепляется за одежду соседа и скорее жестами, чем словами, в ужасе начинает молить о пощаде… Затем, взглянув в заднее окно, вскрикивает от неожиданности — город уже остался позади. Теперь машина летит по шоссе, среди рисовых полей, и вокруг не видно ни одной живой души…
Наконец, шофер останавливает машину, выскакивает и отворяет дверцу. Человечек стремительным броском выпрыгивает из автомобиля, но не успевает сделать и шага, как его настигают сильные руки. Человечек падает на колени…
— Нет… — шепчет он, — нет… Умоляю тебя… пощади!.. Ошибся я… Не надо!.. Оставьте мне жизнь… позвольте мне доказать… Я все расскажу вам… все… Никогда больше…
Внезапно человечек видит, как прямо против его лица появляется черное и грозное дуло пистолета…
Секретарь проводил Фукуду на четвертый этаж. Позвонил. Дверь тихо отворилась, на пороге стояла девушка. Улыбаясь, она жестом пригласила поздних гостей войти. Секретарь и Фукуда молча шагнули в квартиру. Девушка закрыла дверь на ключ и звонким голосом сказала:
— Привет, товарищи! Жду вас уже больше четверти часа.
— Привет, товарищ Танима! — ласково ответил секретарь. — Мы не могли прийти раньше. Шли кружным путем, и это отняло много лишнего времени.
— Ничего. Проходите в комнату.
Она открыла дверь, и пришедшие увидели массивный письменный стол, заваленный книгами, газетами и бумагами. Около противоположной стены, где находилась кровать, тоже лежала груда книг.
— Давно я у тебя не был, товарищ Танима! — улыбаясь, сказал секретарь. — Но тут, кажется, ничего не изменилось. Хотя нет — книг стало еще больше…
— Нужно готовиться к экзаменам, вот и приходится налегать!
Фукуда прислонился к столу, рассматривая книги. Одна из них, видимо, сильно заинтересовала его. Взяв ее и не обращая внимания ни на хозяйку, ни на секретаря, вполголоса беседовавших о чем-то, доктор начал перелистывать страницы. Спустя некоторое время он оторвался от книги и с любопытством посмотрел на девушку.
— Это русская книга? — тихо спросил он.
— Да, — ответила Танима.
— И вы знаете русский язык?
— Знаю.
— Это, видимо, какой-то учебник по бактериологии.
— Да.
— Ну, вот, видишь, — вмешался секретарь, — я же Говорил, что знакомство с Танимой тебе пригодится.
Фукуда смутился, отложил книгу в сторону и подошел к окну. Некоторое время царило молчание. Его прервала Танима.
— Пора спать, товарищи! В соседней комнате я приготовила вам постели. Может быть, покажется немного жестковато, но, к сожалению, ничего другого в доме нет, — откровенно призналась она.
— Ты даже обо мне подумала? — засмеялся секретарь. — Как это тебе пришло в голову?
— Ой, товарищ секретарь! — шутливо покачала головой Танима. — И когда это вы перестанете считать женщину менее способной к мышлению, чем мужчину, а?
— Я ничего подобного не думаю! — деланно рассердился секретарь. — Уж и пошутить нельзя!
— Так ведь и я шучу! — весело рассмеялась Танима. — А вы, товарищ, — вдруг обратилась она к Фукуде, — если очень заинтересуетесь этим учебником, то скажите мне. Может быть, я кое-что переведу вам.
— Очень благодарен! — ответил Фукуда, чувствуя, что его почему-то вновь охватывает смущение. — Но у вас, вероятно, не хватит времени на это.
— Если вы меня хорошенько попросите, — улыбаясь, произнесла Танима, — то я найду немножко времени. Ну, а теперь — спать! Через час уже начнет светать.
Город пробуждался. В сером рассвете начали выступать очертания домов. По улицам проехали первые тележки, на которых развозят в богатые дома молоко, хлеб, овощи. Один за другим гасли фонари.
По улице шли двое пожилых рабочих. Они разговаривали вполголоса, часто оглядывались.
— И когда только все это кончится? Мой брат уже около четырех месяцев без работы и продавать больше нечего… Скоро с голоду пухнуть начнет… Этот мерзавец Такахава пристает к нему, чтобы продал дочку…