Фукуда уселся на скамейке, вытянул ноги и прикрыл глаза. «Нужно подумать, что делать дальше… Документы доктора Сасаки в полном порядке, с этой стороны опасности провала можно не ожидать. Но с момента, когда фабрика смерти будет раскрыта, очень трудно будет уйти от преследования. Американцы совсем ошалеют и бросятся как гончие псы на поиски доктора Сасаки…»
Фукуда вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и осторожно приоткрыл глаза. В нескольких шагах от него стояла радостно улыбавшаяся Танима. Доктор вскочил. Он видел перед собой ласковые с поволокой миндалевидные глаза Танимы, и все остальное уже не было столь опасным, как несколько минут тому назад.
— Танима! — сказал он беря ее руки в свои. — Как ты попала сюда?
— Очень просто, мой друг! Шла за тобой, след в след, когда ты спешил к своему отвратительному старшему лейтенанту, и ждала тебя, пока ты не вышел от него. А дальше все то же — не отставала от тебя, когда ты направился в парк.
— Ты очень мила, Танима!
— О! Ты начинаешь мне говорить комплименты? Смотри! — шутливо погрозила она пальцем. — Но оставим это на после. Теперь же я прошу тебя рассказать, что ты делал у этого Рогге и о чем вы говорили.
Фукуда повторил девушке весь разговор, не пропуская ни малейшей подробности. Танима воскликнула:
— Это прекрасно! Ты просто молодец… Так обвести его вокруг пальца!..
— Хорошо, если так, — задумчиво ответил Фукуда. — Но у меня какое-то предчувствие, что все это не пройдет гладко…
— Не нервничай! Полиция все еще не может напасть на твой след. Так сказал секретарь…
— Вот его то я как раз и хотел повидать!
— Это невозможно. Секретарь запретил тебе до раскрытия лаборатории всякие встречи с ним и остальными товарищами.
Фукуда хотел что-то сказать, но Танима остановила его движением руки.
— Не сердись, Такео. Секретарь прав. Ведь американцы, наверно, захотят испытать тебя, может быть, даже будут следить за тобой.
Фукуда в знак согласия крепко пожал руку Танимы.
Срок удлиняется на один день
Свидание с Рогге не состоялось. Когда Фукуда в назначенный день пришел в штаб, дежурный офицер ответил, что «шеф должен был срочно выехать», и подал конверт. В нем была записка, на которой Рогге в спешке нацарапал: «Извините, но срочно должен выехать. Ваши анкеты у полковника Кроссби, который и подпишет с вами контракт. Жду завтра в 10».
Когда Фукуда прочел листок, офицер сказал:
— Полковник Кроссби ждет вас.
Доктор пошел вслед за провожатым. «Кроссби? — вспоминал он, — Кроссби? Ага! Это, наверно, тот самый, с которым Рогге разговаривал по телефону. Видимо, в этой бактериологической организации он играет важную роль». Офицер открыл дверь в приемную.
— Полковник здесь? — спросил он у молодого лейтенанта, сидевшего за огромным столом.
— Он занят! — буркнул адъютант, но взглянув на Фукуду, добавил: — Гм!.. Вас кажется ждут. Пройдите!
Доктор вошел в кабинет. Представился, по-военному щелкнул каблуками и сказал, что из записки мистера Рогге узнал о…
— Да, да! — нетерпеливо прервал его Кроссби. — Я, действительно, ждал вас. Прошу садиться.
«Он кажется чем-то раздосадован!» — подумал Фукуда.
— К сожалению, не смогу обстоятельно поговорить с вами, — сказал полковник. — Я очень занят сейчас. Есть у вас дополнительные документы?
— Так точно! — Фукуда протянул полковнику несколько документов. — Это все, что у меня осталось, кроме имеющихся у вас.
Кроссби внимательно прочел бумаги, потом так же внимательно просмотрел анкеты Фукуды, уже вложенные в специальную папку. Наконец, он вытащил из стола большой бланк и протянул его доктору.
— Это договор, то есть я хотел сказать, служебный контракт.
— Я должен его подписать сейчас, сэр?
— Да, вот вам перо.
Фукуда быстро прочитал пункты контракта, каллиграфически вывел подпись «Сасаки» и вернул бумагу Кроссби.
— Я надеюсь, что мы вами, а вы нами будем довольны… — буркнул полковник. — Старший лейтенант Рогге разъяснил вам характер работы?
— К сожалению, не очень. Обещал сделать это сегодня, но…
— Да, знаю. Рогге срочно выехал. Завтра вы детально поговорите с ним, — Кроссби стал машинально перебирать какие-то бумаги.
Фукуда понял, что аудиенция окончена и встал. Он уже хотел проститься, когда Кроссби неожиданно спросил его: