Для тех, кому смерть – не соблазн, она – освобождение. Кому не освобождение – увы, соблазн.
"Женщина с хриплым голосом" пережила Констанс на много лет. Я уже говорил, что она оставила мемуары. Они назывались презабавно: Senza pensarci due volte ("Недолго думая", буквально – "Не раздумывая дважды").
16
Гамлет, как мы знаем, тоже умер. Вот его последние слова:
So tell him, with the occurrents, more and less,
Which have solicited. The rest is silence.
Переводить их следует примерно так (мне настолько стыдно за общепринятые переводы, что я их даже не привожу):
Скажи ему, в деталях, больше, меньше,
Что требуется. Дальше – тишина.
Как водится у Шекспира, тут полно иронии и игры – слов и смыслов.
Горацио предписано рассказать Фортинбрасу, что произошло – но при этом не слишком стараться. По-видимому, Фортинбрас всего не поймет. Рассказчику следует только выполнить свои прямые обязанности. Как и самому Гамлету.
Остальное многозначно. Многослойно.
Первый, самый здравый слой прост: все, за вычетом необходимого, должно остаться в тайне. Silence – это, помимо всего, помянутого выше, еще и "забвение". Стало быть, The rest is silence здесь – "Все прочее – забвение". "О прочем – забудь".
Второй слой еще проще: не следует метать бисер перед свиньями. Им положено только то, о чем они догадаются спросить (Which have solicited). The rest is silence – "Об остальном – молчи".
На самом деле, все это выдумано Шекспиром ради третьего слоя. Гамлет совершил на земле все, что от него требовалось. Осталось одно – окончательно ответить на вопрос To be or not to be. Иными словами, решить, что ждет нас после смерти – благословенный покой или множественные кошмары вроде земных. Гамлет, оставив Горацио в живых, отдав корону Фортинбрасу, наконец, возвращается к своему монологу – к поставленному там вопросу – и решает (как через много лет морфинист Булгаков) в пользу небытия. Нет, там, по ту сторону, ничего страшного нет. Там – тишина. Там – покой. Не случайно Шекспир употребил здесь, вдобавок к silence, еще и словечко rest, главное значение которого – "покой", в том числе – "вечный покой", "смерть", а лишь потом, на десятом месте – "остальное", "прочее". В самом полном шекспировском значении The rest is silence это "Смерть есть тишина". "Покой есть тишина". "Смерть есть покой".
Итак – Гамлет решает "не быть".
Листая стихи Павезе, я наткнулся на прямое цитирование этого судьбоносного вывода. Привожу его, краткости ради, в английском переводе (если только само стихотворение изначально по-английски не написано; точно не помню):
You're darkness. Ты – темнота.
For you, dawn is silence. Для тебя рассвет – тишина.
You're not mute. You're darkness. Ты не нема. Ты – темнота.
Невозможно не заметить dawn is silence – в полноценном третьем слое (круге) "рассвет есть покой". Еще правильнее было бы вывернуть цитату наизнанку – "Рассвет – это смерть". Это выворачивание предусматривает тонкое понимание филологии Шекспира. Да и как может быть иначе, если ты – темнота? Не ты ли умираешь с утренней зарей? Но для нас, искушенных, это заодно или даже прежде всего строительный материал для "мы сойдем в теснину молча" (или, как в английском переводе, "немыми", в итальянском оригинале, релевантном для Павезе даже когда он писал по-английски, – все то же muto) из "глазной метафоры". Как мы уже знаем, эта строка – многократно сжатая реминисценция из "Ада".
Теперь что-то важное. Мы уже раз пять упоминали, что Павезе написал в дневнике, вроде бы, вскоре после разрыва: "Ты, даже ты – только предлог".
Только предлог? Внимание: почему, в таком случае, "ты, даже ты" – а не просто – "ты"? "Даже ты" – темнота? "Даже ты" – молчание? "Даже ты" – тишина?
Ведь, в таком случае, даже если ты предлог, то – только ли предлог?
17
Здравый совет Данте – раз войдя, оставить всякую надежду (Lasciate ogne speranza, voi ch'intrate'), как мы знаем, может быть если не отвергнут, то разложен на составляющие и разбросан по разным строкам. В этом, наверное, секрет самой высокой из мудростей – мудрости житейской.