— Змея уползла, — сказал Нурасов, — не бойтесь.
Рубаха Мамута у плеча была в крови; он, падая, видно, сильно ударился о выступ острого камня. Вытащили мы его из подземелья. На свежем воздухе Мамут стал дышать глубже. Я в изнеможении растянулся на траве. Путешествие в подземелье казалось кошмарным сном.
— Вот когда бы я водки выпил, — подрагивая точно от холода, проговорил Нурасов. — Если я здесь перепугался, когда увидал выползающего полоза, то представляю себе, что вы перечувствовали, встретясь с противным чудовищем там, — пробурчал Нурасов, указывая в сторону подземелья. — Я не раз слыхал о громадных змеях южного берега, — продолжал он, — и очень хотел хоть раз увидеть их. Вот и довелось, но больше не хочу, Аллах свидетель!.. По движению веревки почувствовал что-то неладное, а когда выглянула голова полоза из этой ямы, я хотел убежать, но канат не пускал… Полоз огромным прыжком бросился мимо меня и уполз вон под те огромные камни.
Мамут привстал, озираясь вокруг, и снова лег.
— Он сильно ослаб, — заключил Нурасов, — придется тащить его. Ночевать здесь ни за что не останусь.
Нехотя поднялся и я. Сделали неуклюжие носилки из ветвей, положили на них Мамута и с огромным усилием стащили его к подножию Кастеля, где и оставили на ночь у знакомого табаковода-грека.
Так бесславно окончилась наша попытка найти ларец с драгоценностями царицы Феодоры…
Через несколько дней после этого происшествия началась мировая война, потом революция, затем гражданская… Было не до кладов. Но я все время бережно сохранял пергамент с планом. Теперь меня снова охватило желание испытать счастье в поисках ларца. Задача трудная и сложная, одному мне ее не выполнить. Мой друг Нурасов умер, Мамута убили на Перекопе.
Я приглашаю всех, кто побывает на Кастель-горе у Алушты, тщательно осматривать остатки кевовых насаждений, и я уверен, что сообща мы быстро овладеем загадкой кевовой рощи.
ЧЕРНОМОРСКИЕ КОНТРАБАНДИСТЫ:
Таинственные арбузы
Рассказ Георгия Гайдовского[23]
День ясный. С моря дует ветерок и по рейду гуляет волна, изредка вспениваясь и белыми барашками разнообразя спокойное величие морской глади.
На молу сидят рыбаки. Они, постелив теплые овчинные полушубки, лежа пьют водку и закусывают ее солеными огурцами. Сети плавают на буйках. В прозрачной воде видно, как мелкая рыбешка проплывает в сетях. Солнце дробится в волнах, и на дне гуляют причудливые отсветы. Несколько горожан сидят на молу, придерживая в руках лески. Они внимательно смотрят в воду, точно видят все, что творится в морской глубине. С этой стороны мола волна больше. Далеко открывается широкий морской простор. Пахнет просмоленными канатами, овчинами, солью и водорослями.
Далеко на горизонте показался дымок.
Кто-то сказал:
— Это «грек».
— Нет, это угольщик из Севастополя.
— Говорю — «грек». За пшеницей идет.
Я посмотрел в бинокль. Возле меня собралась группа любопытных.
— Ну что, видать?
— Борты-то, борты какие! У «грека» борты в целый етаж.
— Уважаемый, дозвольте поглядеть.
Бинокль пошел по рукам.
Волна нежно трется о камень мола. Чайки с криком скользят над водой, исчезая в пене барашков. Стройный баркас, чуть накренясь, несется по рейду к купальням.
Паровозный гудок нарушил тишину, царившую вокруг, и видно было, как скользя по самому берегу, подошел московский поезд. Значит, близко к часу. Надо итти в город.
Феодосия амфитеатром опоясала бухту. Домики взбегают кверху. С мола видна Генуэзская улица, на которой стройными рядами стоят дачи и особняки феодосийских богачей. Теперь дома отдыха, а когда-то царила роскошь, шампанское пили вместо воды, прикуривали десятирублевками, а из сотенных билетов сворачивали самокрутки. В чудной даче Стамболи теперь живут служащие. Приезжали они худыми, бледными, изможденными после входящих, после архивов, справок, докладов и отчетов. Животворное крымское солнце быстро ставило их на ноги.
23
См. рассказы «Черноморские контрабандисты» того же автора в № 2 и в № 3 «Всем. Следопыта» за тек. год.