РАБОЧИЙ-AРXЕОЛОГ
Любителем-археологом, рабочим-грузчиком из Новороссийска, найдена в окрестностях города древняя подземная пещера-галлерея. Пещера имеет в длину 8 метров, двух метров высоты и свыше метра ширины. От нее отходит вторая галлерея, обнаруженная уже в последствии детальными обследованиями археологов. Предполагается, что найденные пещеры имеют отношение к «Хуровой горе», находящейся в районе Новороссийска, которая в сохранившемся народном предании связана с древним «хурийским царством». На снимке: грузчик, любитель археологии, т. Славинский у входа в открытую им пещеру.
ОТШЕЛЬНИЦА ИЧАТКИ
Рассказ С. А. Бутурлина
Наш небольшой караван тащился медленно, несмотря на легкую поклажу. Изнуренные обычной весенней голодовкой собаки бежали рысцой по ровному плотному снегу, позволяя нам сидеть на нартах. Но там, где осенние штормы изломали ледяные поля Ледовитого моря и нагромоздили торосы причудливыми скалами или небольшими хребтами, дело шло хуже, и нам приходилось не только тащить вперед упирающихся усталых собак, но и самим перетаскивать нарты через глыбы льда.
Многодневная упорная пурга с воем и свистом несла с северо-востока, от Земли Врангеля, от Шелагского мыса и острова Айона тучи ледяной пыли. Снежные вихри застилали небо, кололи лицо, набивали снег за меховую одежду и основательно отравляли настроение всем путникам — и двуногим, и четвероногим.
Правда, было тепло, всего десять-двенадцать градусов мороза, так как дело было весной — по тогдашнему счету десятого, по новому — двадцать третьего мая[5]). Где-нибудь на юге, под Москвой, под Иркутском уже распевали соловьи и варакушки в зеленеющих зарослях. Но здесь, в трехстах километрах за полярным кругом, стояла еще та ранняя белая весна, которая так похожа на зиму средней полосы РСФСР.
Тайга под Нижне-Колымском уже источала тот сильный, тонкий и удивительно нежный запах набухающих почек лиственницы, которого не знают лиственничные леса Забайкалья и Приамурья. Толстый речной лед еще стоял неколебимо, но на южных склонах бугров и долин кое-где уже показывались проталинки. Мелкие зайцы-беляки бойко праздновали свои свадьбы в еще совершенно белых костюмах. Прилетали куропатки, чечотки, пуночки, черные вороны, белохвостые орланы; передовые стайки лебедей околачивались на редких полыньях, гуси гоготали на проталинах.
Но здесь, на ледовитом прибрежье тундры, проталин почти не было, и только белые ночи с почти незакатным солнцем да одиночные белокрылые чайки говорили о весне. О весне же, всегда голодной северной весне говорила и чрезвычайная худоба наших превосходных однотипных, похожих на волков, индигирско-колымских ездовых лаек. Запасенная на зиму рыба была съедена, до нового промысла чира, омуля, сельдятки и других сигов было еще далеко, а весенний промысел нерпы, нередко появляющейся на Колымском взморье «как комар», задерживался упорными северо-восточными пургами и морозами Голодали не только собаки, но и люди.
Еще вечером выехали мы вчетвером из Сухарного — самого, северо-восточного постоянного селения на материке Азии. Выбирая кратчайший путь к востоку, тундрой из Чаячьей бухты за Толстым Носом вышли к длинному и узкому Медвежьему мысу. Медвежью бухту пересекли с мыса на мыс по морскому льду и утром остановились на отдых у чукчи Аканюкват на мысе Каменка.
Дав собакам отдохнуть натощак часа три с половиной, двинулись опять по морскому льду, срезая таким образом еще более обширную бухту, в глубине которой, за речкой Малой Баранихой, лежит небольшой мыс Малый Баранов, за ним устье Двух Речек и далее, ближе к восточному берегу — поварня Ичатка.
На этих необозримых бездорожных пространствах Севера с незапамятных времен торговые люди ставили по определенным путям на каждые 50–60 километров небольшие срубы с очагом посередине. Здесь можно было переждать пургу, отдохнуть, изготовить горячий обед, обсушиться.
Пурга слепила глаза, мешала дышать, мешала итти. Наши лайки то-и-дело заворачивали назад, выказывая совершенно разумное, но отнюдь не устраивающее нас намерение подставить воющей мятежи зад вместо морды. Даже закурить не давала пурга, что было безразлично только для меня.