В южной части Советского Союза, по степям Украины, в Крыму и на Северном Кавказе растут красивые крупные цветы крокусов (шафранов) и некоторые виды тюльпанов, которые?то вечерам и в сырую погоду закрываются под действием низкой температуры. Красные лесные горицветы, растущие на сырых лугах и в рощах северной лесной полосы, очень восприимчивы к ночному, понижению температуры и складывают на ночь лепестки. По берегам речек в Приазовских степях до поздней осени встречаются заросли сиреневых цветов мелколепестника. Подобно горицветам, цветущий днем мелколепестник очень чувствителен к ночному похолоданию. Да это и понятно. Легко ли собрать драгоценное тепло за короткий осенний день и сохранить его для борьбы с заморозками в холодные осенние ночи!
Имея список таких «растений-часов», свойственных той или другой местности, можно по ним сравнительно точно определять время. Для этого необходимо лишь знать час распускания или закрывания цветов. Люди, умеющие читать великую книгу природы, — опытные путешественники, кочевники, охотники, трапперы и следопыты всех стран — могут по окружающему растительному миру ориентироваться в незнакомой местности. Они умеют не только находить север благодаря растениям-тенелюбам, открывать присутствие воды по зарослям влаголюбивых растений или предсказывать погоду по расположению цветка и листьев, но и мастерски пользоваться местными «цветочными часами».
Около Чарджуя мало хороших мест для ловли рыбы бреднем или удочкой. Аму — огромная, но весьма несуразная река. Дикое течение, вода коричневая, как кофе со сливками, и мели, мели на каждом шагу, вдобавок меняющиеся чуть ли не каждый день, — вот основные черты ее ехидного характера. Чистое наказание рыбачить в Амударье!
Маленькую «охотницкую» лодку-байдарку кружит в «вертунцах», большой же каюк то и дело зарывается в илистое дно на перекатах; бредень или сеть скручивают бешеные струи и водоворотики, и нередко так, что распутать их на берегу можно только пользуясь ассортиментом хороших проклятий. Ловить на удочку тоже не лучше — крючок с приманкой очень скоро, во всяком случае раньше рыбы, съедает вязкое илистое дно. К тому же около Чарджуя по берегу на несколько километров тянутся пристани — сотни каюков загромождают воду, а на них от зари до зари суетливо копошатся грузчики и лоцманы…
Но в составе нашей экспедиции были слишком яростные любители рыбачить, и поэтому, несмотря на все контробстоятельства, однажды мы раздобыли бредень и рано утром, когда солнце еще сидело где-то за Черными песками, отправились на нижнюю пристань. Здесь последнее время производилась мойка шкурок каракуля, вынутых из дубки, и мы знали по рассказам рыбаков-специалистов, что лещи-чебаки и сазаны очень любят вертеться тут же, у самого берега, подбирая всякую дрянь, выполаскиваемую из меха.
Выбрав место, где около берега меньше бунтовали водовороты и тянулась илистая отмель, поросшая редкими водяными травами, мы живо раскинули бредень и зашагали, по колена увязая в тине.
Первый завод прошел неудачно. Сеть принесла нам, как в сказке, только клубок водорослей и несколько кустиков ряски. Не унывая, второй раз провели мы бреднем вдоль берега несколько десятков шагов, и тоже пустой пришла мотня.
Лица — прекрасный барометр настроения — сразу же показали плохую погоду, а тут еще, как на грех, Ваня Попов рассадил ногу о старый якорь и, морщась от боли, стал уговаривать нас подарить все рыбьи души аллаху, а самим наплевать на Амударью и итти в общежитие пить кок-чай с дынями.
Все же большинством голосов решили провести еще раз. Раскинули снасть и, забравшись в реку по горло, пробрели этак метров двести. Затем, стремительно выбежав на пологий берег, выволокли мотню. Там опять ничего не было. Сухая камышинка запуталась в ячеях сети, и только.
Ваня Попов торжествовал, а нам больше ничего не оставалось, как смотать бредень и шагать домой не солоно хлебавши.
Я поднял мотню, выпутывая камышинку и… тут-то увидел скафиринхуса!
Читатель, ориентируясь на диковинное имя, наверное подумает: «Ну, напоролись ребята на какое-то чудище. Сейчас, как полагается, в дело пойдут ножи и револьверы». Но, увы! читателя придется разочаровать: замеченное мною животное было всего сантиметров пятнадцати длиной и принадлежало к классу рыб. Вид этой рыбки к тому же был сонный и абсолютно безобидный, хотя и не совсем обычный. Голова широкая, приплюснутая сверху, оканчивалась носом-лопатой[9]), занимающим большую ее половину. Глазки маленькие, черные, направленные кверху. Рот в виде плоской воронки расположился на груди. На спине и по бокам жесткие лапчатые чешуйки с шипами-крючками уселись правильными рядами. Хвост — тонкий короткий шнурочек. Цвет — серый. На первый взгляд — стерлядь-уродец, и только, а на самом деле замечательное животное — скафиринхус — это все мы знали по наслышке.