Я предпринял альтернативный подсчет потерь советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне. Он основан на анализе помесячной динамики раненых за всю войну и определении соотношения между числом раненых и погибших для одного из месяцев 1942 года, для которого есть достоверные данные. По моим расчетам получается, что Красная армия в 1941–1945 годах потеряла погибшими на поле боя и умершими от ран, болезней и несчастных случаев 22,4 миллиона человек. Еще примерно 4 миллиона бойцов и командиров умерли в плену. Суммарные безвозвратные потери советских вооруженных сил достигают 26,4 миллионов человек. При этом общее число мобилизованных в ряды Красной армии составит приблизительно такой же процент от всего населения СССР, какой составляет процент мобилизованных в вермахт от всего населения Рейха Немцы же на Восточном фронте потеряли погибшими на поле боя и умершими от ран, болезней, в плену и от иных причин примерно 2,6 миллиона человек. Соотношение получается 10:1 и не в нашу пользу. Кстати сказать, примерно в таком же соотношении находят трупы советских и немецких солдат российские поисковики.
Но, кроме военнослужащих, во время войны погибли или умерли от голода и болезней около 17 миллионов советских граждан. Общие безвозвратные потери СССР в. Великой Отечественной составили 43,3 миллиона человек, что почти в семь раз превышает общие безвозвратные потери Германии — 6,5 миллиона человек. Оговорюсь, что точность моих подсчетов — в пределах плюс-минус 5 миллионов человек. Однако точнее посчитать наши потери вряд ли когда-нибудь удастся. Ведь после конца войны прошло уже более полувека.
О действительном соотношении советских и немецких потерь дает хорошее представление всего один пример. Во время контрнаступления под Москвой одна только 323-я дивизия Западного фронта за 17–19 декабря 1941 года потеряла погибшими и пропавшими без вести 1696 человек, что дает средний ежедневный уровень безвозвратных потерь в 565 человек. Для сравнения: вся германская Восточная армия, насчитывавшая более 150 дивизий, в период с 11 по 31 декабря имела почти такой же средний ежедневный уровень потерь погибшими и пропавшими без вести — 686 человек. Выходит, что иной раз наша дивизия теряла в сто с лишним раз больше, чем немецкая. Хотя, конечно, не все немецкие дивизии в декабре 41-го сражались с той же интенсивностью, как советская 323-я дивизия.
Самым лучшим для Красной армии было бы использовать стратегию измора, как когда-то предлагал Троцкий, а не сокрушения. Это значит: придерживаться в основном оборонительного образа действий, а танки применять не в больших массах, а для непосредственной поддержки пехоты. Тогда бы мы победили в те же сроки, но с гораздо меньшими потерями. Однако советское военное и политическое руководство было убеждено, что его вооруженные силы ничуть не хуже вермахта, и придерживалось наступательной стратегии.
Недаром наша пропаганда проповедовала жертвенность. Красноармейцев призывали ценой своей жизни уничтожать врага. Отсюда подвиги-мифы 28 героев-панфиловцев во главе с политруком Василием Клочковым, пяти моряков-севастопсшьцев во главе с политруком Николаем Фильченковым и рядового Александра Матросова. Все три на поверку ничего общего с действительностью не имеют. Панфиловцев у разъезда Дубосеково было не 28, а 140. Вот в живых их осталось после боя примерно 28, а погибло и попало в плен около 110 человек. Танков они подбили штук пять-семь, а не 20, как писали в газетах, и нисколько не задержали движения врага. Истина выяснилась на суде в 48-м году, когда одного из 28 героев судили за последующую службу в немецкой полиции. Сначала ведь командира и комиссара хотели отдать под суд за то, что допустили прорыв на участке роты Клочкова, но потом, когда поднялась шумиха в прессе вокруг боя у Дубосеково, судить их раздумали.
Не могло быть и подвига пятерки моряков политрука Фильченкова, будто бы 7 ноября 1941 года со связками гранат бросившихся под немецкие танки и уничтоживших в ходе боя не то десять, не то пятнадцать бронированных чудовищ. Эта легенда опровергается одним только фактом. В наступавшей на Севастополь немецко-румынской 11-й армии в ноябре 41-го не было ни одного танка. Так что приди даже нашим морякам безумная фантазия бросаться под гусеницы танков (чтобы своим телом ослабить силу взрыва, что ли? Если уж подобрался к танку так близко, проще швырнуть в него гранату), осуществить ее не было никакой возможности — за неимением у неприятеля танков.
Так же и Александр Матросов при всем желании не мог закрыть грудью амбразуру вражеского дзота. Пулеметной очередью его тотчас бы отбросило в сторону. На самом деле, рядовой Матросов закрыл своим телом не амбразуру, а вентиляционное отверстие дзота. Пока немцы втаскивали его внутрь, они вынуждены были прекратить огонь. Этим воспользовались наши бойцы, подошли вплотную к дзоту, и пулеметчикам пришлось спасаться бегством. Подвиг Александр Матросов совершил, но иначе, чем об этом написано в учебниках.