Как только кто-то из моих знакомых произносил словосочетание «новый русский», я с наивным видом просила уточнить, о ком идет речь. В результате такого любительского опроса все знакомые поделились на две группы: для первых это было настолько очевидно, что комментарии им казались излишними; вторых (меньшинство) вопрос склонял к размышлениям, из которых, правда, ничего не проистекало.
Все знают, что некий социальный феномен в лице «новых русских» существует, вместе с тем практически нет попыток определить, кто же они. Молчат и социальные науки. Может быть, это тема для публицистов, а «настоящей науке» тут делать нечего? Однако уже сколько раз бывало, что важные и новые социальные процессы и явления улавливались в первую очередь публицистикой и только после этого становились объектом научного анализа. Я считаю, что следует жестко разделять публицистику и науку на методологическом уровне, но не стоит делить социальную реальность на объекты отдельно для науки и отдельно для публицистики.
Итак, зафиксируем для начала два момента. Термин «новые русские» обозначает некую социальную группу, критерия выделения которой однозначно не определены. И второе: термин имеет примерно одинаковый смысл для людей, принадлежащих к самым разным социальным группам, что позволяет ему быть «сквозным», то есть примерно одинаково понимаемым в разных социальных сегментах общества.
Не претендуя на исчерпывающий анализ этого феномена, обсудим, что его выделяет среди прочих социальных груш современного российского общества.
Они пришли всерьез и надолго
Очевидно, что «новый русский» — как минимум человек небедный. Однако этого явно недостаточно. На наш взгляд, обычно так называют тех, кто резко повысил материальный статус и сделал это максимально адекватным рынку путем — экономически активным поведением. Не исключено, что речь может идти и о легализации благ, которыми обладали раньше, но скрывали это.
Именно относительный прирост, а не абсолютный уровень имущественного положения тут важен, поэтому столь пестры лица в рамках этой группы. Можно образно поделить «новых русских» на кожаные куртки, малиновые пиджаки и черные смокинги (делят же социологи работников предприятий на «голубые воротнички» — рабочих и «белые воротнички» — инженеров, администрацию; наши заимствовали эти названия у западных социологов). Условно эти формы одежды вполне отражают разницу положения их обладателей на имущественной шкале общества. Колоссальная имущественная неоднородность задает многоликость «новых русских» и по другим характеристикам.
Пожалуй, ничто не является такой благодатной почвой для шуток и анекдотов времен постсоветской России, как потребительские стандарты «новых русских». Вместе с тем определенный набор потребляемых ими благ выполняет очень важную, своего рода опознавательную функцию. Неоднородность группы выстраивает иерархию потребительских стандартов. Под черной курткой должна мерцать золотая цепь, из кармана малинового пиджака — торчать сотовый телефон, а черному смокингу должен соответствовать «мерседес» (желательно последней модели и, разумеется, не канареечного цвета).
Примечательное отличие «новых русских» от остального населения состоит не в том, что они могут себе позволить потребление определенных благ, а в том, что они не могут себе позволить не потреблять именно эти блага. Каждому уровню иерархии соответствует своя обязательная «потребительская корзина». Не поощряется потребление благ, до которых еще «не дорос», равно как и тех, которые «перерос». Тут меняют машину не потому, что прежняя надоела, сломалась, перестала устраивать, а потому, что изменившемуся положению в деловом мире соответствует иная марка. То же распространяется и на квартиры, виды отдыха, одежду. Знатоки утверждают, что по паре-тройке индикаторов (включая марку наручных часов и модель автомобиля) можно с высокой степенью точности определить ранг «нового русского». Уровни потребительских стандартов нигде не фиксируются, но четко поддерживаются.
Конечно, на это уходит масса энергии, но тому есть объяснение. В условиях, когда, уходя от налогов, большинство фирм балансирует на грани убыточности, нужны какие-то показатели подлинного положения дел. Не единственный, но существенный показатель — потребительский стандарт владельца фирмы, ее менеджеров. Дисбаланс между внешним видом владельца и делами фирмы может ввести в заблуждение фирму-партнера, поэтому есть корпоративная заинтересованность в том, чтобы одно соответствовало другому.