И я стал искать неопознанный объект, который, на первый взгляд, к педагогике отношения не имеет. Открыл карту страны, посмотрел — болот куча. И ученые имеются, называются болотоведы.
Позвонил в Фонд дикой природы, в органы народного образования.
Меня вежливо выслушали, но по тишине в трубке можно было догадаться, что они обо мне думают. Нужный объект — в данной местности не встречался, а если встречалось что-то интересное, то не на болоте.
Я махнул рукой.
Ученый-романтик А.И. Камберг
Между тем объект существовал, дожидался меня среди трясин Кировской области. Поселок назывался по- советски — «Юбилейный», но за трафаретным названием скрывалось другое — «Лугоболотная опытная станция»...Находилась она на Гадовом болоте (так именовалась местность) уже сто лет и была основана специалистом по культуре болот и лугов Вятского губземотдела А.И. Камбергом. Интересная личность, сказали мне, когда я заехал на это болото. Заехал совершенно случайно — был в командировке, смотрел разное, заехал куда-то под вечер, и вдруг. Тут вообще были интересные личности. Полвека назад во время войны сюда эвакуировали много ученых, сослали эстонцев, финнов.
Школа тоже называлась Лугоболотная и была построена директором станции Ириной Александровной Ветроградской (ее уже не было в живых, но все помнили и любили). Она построила все на станции, включая школу на осушенных торфяниках. Это была мечта.
«Мы хотели, — сказали мне, — чтобы это была школа для своих детей». «Что значит — своих?» Это значит, объяснили мне, чтобы отношения между учителями и детьми были родственными. «Детство дается один раз», — обронил директор этой школы. «Чтобы в учениках был дух, — сказала завуч, — пускай они в сельское хозяйство пойдут, но дух высокий».
У покойного директора станции Ирины Александровны была мечта построить жизнь в Вятке со всеми возможностями цивилизации. «Большой земли», как она выражалась. Она вообще, сказали мне, поднимала планку для себя и учеников...
Так вот мне объясняли урывками директор школы Василий Яковлевич Овчинников и завуч Татьяна Николаевна Смирнова в тот вечер, когда я впервые попал на их болото.
Лугоболотная полвека назад
...Старое зеркало с трещинами, напоминающими растение. Кожаное кресло. Дореволюционный фотографический аппарат гармошкой.
Камберг был латыш, служил в Вятке губернским специалистом по луговодству и культуре болот. В начале прошлого века создал в земстве культурно-техническое бюро и провел с коллегой Кнаппе обследование, которое легло в основу опытного хозяйства. Идея обсуждалась давно: осушение болот — польза или вред?
Все же в обществе склонились к тому, что осушение — польза. Болото — гнус, а торф — горючее для топки.
Первые планы осушения «Гадового массива» были составлены еще в середине XIX века, в ведомстве генерал- лейтенанта И.П. Жилинского — основателя мелиоративных работ в России. Но Камберг пошел дальше: предложил на месте болота создать культурное пастбище, луг, на котором выпасать племенной скот, и распространять знания и приемы передовой агротехники среди населения.
Опытное учреждение как бы комбинировало науку и мелиорацию, сельское хозяйство и образование... Ставило задачу — научить крестьян использовать болото.
В четырнадцатом году разработали подробный план мероприятий.
В 1917-м, незадолго до революции, подобрали подходящий участок болота. В восемнадцатом на Спасо-Быстрицкой лесной казенной даче основали станцию. Камберг был ее научным руководителем до ареста в 1930 году, когда ему дали десять лет.
Это был вообще ученый-романтик. «Милостивый государь Александр Иванович», — обращались к нему в письме, с ятями, коллеги из Департамента земледелия. «Любимый дорогой оптимист и фантазер.», — надписывала фотографию жена.
Проект предусматривал создание мелкой сети каналов и регулирование уровня грунтовых вод шлюзованием.
Сохранились фотографии: люди, стоя по колено в воде, лопатами роют первый канал. Распахивают на лошадях осушенное болото... Технология, конечно, своего времени, но идея, теперь это ясно, была мирового уровня и принесла благосостояние Европе (осушение моря и создание фермерских поселений на «полдере» в Голландии).
Впрочем, со временем пришла техника, а Лугоболотная превратилась в серьезный опытный центр.
С тридцатых годов пошла торфодобыча. После нее оставались бросовые земли, техногенно нарушенные, мертвые ландшафты. Было не ясно, как их использовать, здесь ничего не росло. Стали делать первые опыты и обнаружили, что даже небольшое количество удобрений превращает бывшее болото в кормовые угодья.