Белый дом. Осень 1993 года
Конституция, которую мы в итоге получили — далеко не худший из возможных тогда вариантов. Она обеспечила политическую стабильность в стране, придала предсказуемость поведению основных сил в государстве и предотвратила сползание к гражданской войне — не она одна, конечно, но и она тоже. Конституция зафиксировала некий свод «правил игры». Им не всегда и далеко не во всем следуют, но все же их вольно или невольно вынуждены принимать во внимание.
В отличие от советского политического моноцентризма, в Конституцию был заложен принцип разделения властей по горизонтали (исполнительная, законодательная и судебная) и вертикали (федеральный и региональный уровни, а также местное самоуправление, органы которого не входят в систему органов государственной власти). В Российской Федерации признаются политическое и идеологическое многообразие, многопартийность, установлен запрет на введение любой государственной или обязательной идеологии. Высшей ценностью Конституция объявила человека, его права и свободы, а их соблюдение и защиту — обязанностью государства. Права и свободы человека и гражданина, согласно Конституции, должны действовать непосредственно (к сожалению, законодательная практика впоследствии стала отклоняться от этой важной правовой нормы). Конституция налагает прямой запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы. Усложнив возможность любых конституционных изменений, законодатель позаботился о стабильности конституционного строя.
Это — с одной стороны.
А с другой — российская Конституция отличается чрезмерной концентрацией власти в руках президента, который формально не отнесен ни к одной из ветвей власти, а по сути (по смыслу Конституции) возвышается над ними всеми.
Он вдобавок фактически возглавляет оба подразделения раздвоенной исполнительной власти: внеконституционную, никому, кроме него, не подотчетную и никем не контролируемую собственную администрацию и правительство как таковое. Формально парламент может отправить в отставку правительство, но практически оно от него не зависит и для него неуязвимо: процедура отставки премьера и правительства по требованию Думы обставлена такими условиями, что становится слишком рискованным предприятием для депутатов.
Конституция не помешала выстраивать систему власти, поразительным образом напоминающую коммунистическую. Аналог администрации президента — аппарат ЦК КПСС. Совет безопасности, включающий всех высших иерархов, напоминает политбюро. Правительство, как и в СССР, — технический орган, реализующий политику, которую оно не вырабатывает, а получает в виде предписаний. Различие, пожалуй, заключается лишь в том, что ЦК КПСС и политбюро были хотя бы номинально выборными органами КПСС, а президентская администрация формируется без всяких избирательных процедуры. Сравнение завершает введенный после 2004 года порядок назначения губернаторов сверху — точь в точь как некогда утверждали секретарей обкомов.
Однако и в американской политической системе подчас исключительную роль играют советники президента, конституцией не предусмотренные, во французской — президент имеет ничем не ограниченное право распускать парламент и назначать новые выборы. Так что наш президент со своими конституционными полномочиями не очень выделяется на фоне государственного устройства президентских и президентско-парламентских республик в демократических странах. Реальная проблема — в отсутствии значимых сдержек и противовесов президентской власти. Система наша не столько «сверхпрезидентская», сколько «недопарламентская».
По новой Конституции парламент перестал быть контрольным органом. Потерял право назначать референдум. Его законодательная инициатива по бюджетным, налоговым, кредитным делам скована ожиданием заключений правительства. Совет Федерации — верхняя палата парламента — со второго созыва стал не избираемым, а назначаемым.