Конечно, она не была агентом в буквальном смысле слова. Глупо требовать от кинозвезды узнать дислокацию дивизий. Обычно такие фигуры используются в качестве «источника информации, находящегося на связи с высшим руководством» (Серго Берия, вспомним, пишет, что Чехова работала непосредственно на его отца). Такой «источник» может быть осведомлен, например, об интригах лидеров страны пребывания, их личных проблемах.
Михаил Павлович Чехов, муж Ольги Чеховой
Что реально Чехова могла сообщать? До войны — какие-то слухи, сплетни... Тоже полезно — если работает мощный аналитический аппарат и подобные сведения элементом мозаики дополняют общую картину. Но после 22 июня наша агентура была задействована на добыче военной информации. Кроме того, тогда у нас в Берлине были проблемы со связью.
Еще вариант: Чехова — «штучный агент разового использования». От таких вообще не требуют информации: живи, внедряйся, когда надо — обратимся. Похоже, так и было — не зря именно ее думали использовать для покушения на Гитлера: через Чехову намечался подвод к фюреру нашего боевика Миклашевского. Но Сталин сам отменил операцию: Германия была уже обречена, убийство Гитлера стало нецелесообразным.
Потом война кончилась. Что делать с Чеховой? Человек в меру сил с нами сотрудничал, когда обратились — не подвел. Пользы особой не принес, но его вины в этом нет. Проверили — отпустили. Конечно, все было обставлено элегантно: не просто допрос у следователя, а специальный самолет, конспиративная квартира в Москве... Однако ведь и женщина роскошная, а Абакумов, похоже, имел к ней свой, сугубо мужской интерес.
«Что вы думаете, Гиммлер — идиот?»
Елена Съянова, писатель, автор сценария сериала «Легенда об Ольге» (прообраз главной героини — Ольга Чехова; картина сейчас готовится к съемкам):
— Когда я слышу разговоры про «немецкую кинозвезду — агента НКВД», хочется сказать: успокойтесь. Я давно занимаюсь гитлеровской Германией и могу на примерах доказать: люди, допущенные в «ближний круг» Гитлера, 24 часа находились под так называемой «охраной»: один-два невнятных контакта, и Чехову отсекли бы от «тела» раз и навсегда. Что вы думаете, Гиммлер — идиот, «прохлопал» бы какую-нибудь модистку- связницу?
Вопрос можно поставить шире: сотрудничала ли Чехова с нашими спецслужбами? Конечно! С апреля 45-го, когда ее вывезли в Москву и пошли допросы-беседы с Абакумовым. Ведь Чехова дружила с Герингами, Магдой Геббельс (но не Йозефом, с которым, как и Рифеншталь, находилась в состоянии нервного конфликта), фон Ширахами, фон Риббентропами... Информация о подобных людях всегда интересует любую разведку (после войны возникла к тому же и проблема двойников: одних только «трупов Гитлера» нашли с десяток). Чехова эту информацию согласилась давать, причем охотно. И молодец! Уже готовился Нюрнбергский процесс; у советской стороны было множество документальных материалов о кровавых мерзостях фашистского режима, и я допускаю, что какие-то пленки могли быть показаны Ольге. Тут еще надо понимать вот что: Чехова любила Германию, считала ее своей родиной. Возможно, в Москве пришло осознание: необходимо отделить, отсечь Германию от преступлений «фюреров».
Однако если исходить из принципа «контактировала с руководством спецслужбы — значит, завербована», то Чехову с тем же успехом можно считать агентом Гиммлера. Она и с ним контактировала; ее даже приглашали в «святая святых» — главную штаб-квартиру СС в Вевельсбурге (что, кстати, было немедленно отмечено, например, в записных книжках Бормана). Ну и что? Человек, подобный Чеховой, не мог быть не связан с теми, кто, как и она, оказался в огненной точке истории.
Поймите простую вещь: слишком примитивно разговор о Чеховой сводить к спору «агент — не агент». Она жила в Германии с 1921 года. Свои отношения с людьми, свое развитие этих отношений. Вот ее подруга Эмма, тоже актриса, становится женой Геринга. Вот человек, которого Ольга любила, летчик Эрнст Удет, становится у Геринга заместителем, в 1941-м стреляется. Но лишнего говорить нельзя, и даже эту любовь в своих дневниках (а потом и в воспоминаниях) Чехова маскирует рассказом о каком-то выдуманном асе, героически погибшем в битве за Англию. А потом приходит день, когда надо сказать себе правду: люди, которые тебе дороги, тоже причастны к страшным преступлениям.
По большому счету — трагическая жизнь. Думая об Ольге, я в очередной раз спорю с Тютчевым: так ли уж счастливы те, «кто посетил сей мир в его минуты роковые»?