И вот последний пример: тихая девица с голландскими корнями по имени Мелани де Фриз. За полгода моих лекций по русской истории она не задала мне ни одного вопроса. Потом объявила, что попробует написать нечто о Петре Первом. Обычный выбор слабого студента. Я посоветовал сравнить нашего царя с каким-нибудь другим героем всемирной истории, на него похожим. Чего я мог ожидать? Ивана Грозного или Ленина; если из Европы, то Карла Шведского или (может быть) Карла Великого.
Услыхав имя Фридриха II, я не был удивлен или заинтригован — пока не услышал фамилию. Не Гогенцоллерн, а Гогенштауфен! Не из XVIII века, а из XIII! Хотя не учат американских школьников этим временам и их героям. Вероятно, Мелани заметила где-то в популярной книжке прозвище того германского императора: Ступор Мунди, Изумление Мира. И поняла, что наш Петр тоже заслуживал этого прозвища! Все дальнейшее было делом техники; все подробности можно найти в интернете. Кому-то это теперь легко. Тут я устроил своей нечаянно блеснувшей ученице серьезный допрос: она его с блеском выдержала. С ходу назвала 3—4 языка, на которых говорил Фридрих II в своем веке, и выбрала из них те, которые мог понять Петр I, если бы его перебросили туда на машине времени. Вдобавок Мелани с удовольствием сравнила «еретическое» отношение того и другого императора к господствующей церкви своей эпохи; их общую страсть к дальним странствиям и чуждым нравам. Наконец, она сумела придумать пару ремесел, одним из которых свободно владел Петр (но не Фридрих), а другим — наоборот. Ведь Фридрих не только увлекался соколиной охотой; он даже написал руководство по воспитанию ловчего сокола! У Петра не хватило бы терпения на такую работу.
Вот так выглядят юные конкистадоры XXI века в современной Москве. Неплохо они выглядят! И хорошо, что в родной Москве хватает своей молодежи со сходными способностями и интересами. Кто-то из них вырастает, упражняясь на общенаучных турнирах имени Ломоносова. И конечно, на математических олимпиадах, которые нынче (с Интернетом) охватили весь просвещенный мир. Побольше бы такого общения и соревнования молодежи, о котором мы в свои 20 лет и мечтать не смели!
Рафаил Нудельман
Краткая история боли
Андреа Мантенья. «Святой Себастьян», 1480 г.
Немногим более года назад газеты мира облетело сообщение о том, что британские ученые обнаружили в Пакистане сразу несколько случаев полной нечувствительности к боли. Все шестеро детей, у которых была обнаружена такая аномалия, оказались носителями испорченной копии некоего определенного гена. Ген этот управляет пропусканием в нервные клетки ионов натрия. У шестерых пакистанских детей он испорчен так, что нервные клетки не пропускают болевые сигналы, и они, в результате, не достигают мозга.
Вообще говоря, врачи различают два типа болевой нечувствительности: один, когда болевые сигналы достигают мозга, но почему-либо не вызывают соответствующей реакции (например, мозг не отдает приказ отдернуть руку, если она прикоснулась к горячему), и второй, когда болевые сигналы по какой-то причине вообще не поступают в мозг. Болевая нечувствительность пакистанских детей оказалась нечувствительностью второго рода. Зная, чем она вызвана, врачи могут теперь искать пути искусственного (например, химического) воздействия на те же самые «натриевые каналы» нервных клеток, чтобы с помощью таких воздействий спасать людей от боли. Очень важно при этом, что дефект гена в данном случае не сопровождается какими-либо другими последствиями для нервной системы, кроме болевой нечувствительности. Это позволяет надеяться, что препараты, которые станут подавлять боль благодаря воздействию на «натриевые каналы» клетки, тоже не будут иметь никаких вредных последствий. Не случайно сразу после того, как авторы открытия опубликовали сообщение о нем в журнале Nature, на сайт журнала посыпались письма людей, долгие годы страдающих самыми разными болями, с просьбой записать их добровольцами на испытание будущих таких препаратов.