Стало очевидно, что встреча была бы слишком тяжела для императрицы, в это время она уже серьезно болела и, конечно, не в силах была бы говорить с человеком, который собирался рассказать ей страшные подробности о смерти сына и всей семьи.
Однако Мария Федоровна через своих близких передала Соколову на продолжение расследования 1000 фунтов стерлингов. И он продолжил расследование, а результаты опубликовал в своей книге «Убийство царской семьи». Наконец-то правда стала достоянием широкой общественности, а для императрицы Марии Федоровны Соколов подготовил специальный доклад, в котором скрупулезно и документально изложил все обстоятельства дела об убийстве царской семьи.
Но мать продолжала по-прежнему ждать известий из России о том, что кто-то из ее сыновей и внуков остался все-таки в живых. Она пыталась получить свежую информацию и от своих соотечественников-датчан, работавших с большевиками в Советской России, в частности, от К.Кофода.
Кофод писал Гейну 17 декабря 1923 года: «.ни одним словом не спрашивала относительно внутреннего положения России, а лишь об убитых в Алапаевске великих князьях и княгинях. Я сообщил ей то немногое, что мне было известно об этом деле по сибирским сведениям, а она сказала, что это совпадает с тем, что ей уже передали...»
И все-таки она верила, что кто-то спасся. И веру в то, что императорская семья еще жива, постоянно поддерживала местная пресса. Была, между прочим, полная убежденность в том, что великий князь Михаил, брат царя, и великая княжна Анастасия живы. Говорили, что Анастасия живет в монастыре на Алтае, даже был известен ее адрес.
Время от времени в датских газетах появлялись статьи, рассказывающие о судьбах членов бывшей царской семьи. В 1924-м газета Berlingske Tidende напечатала серию статей княгини Ольги Путятиной о последних днях Николая II.
В начале 20-х годов газеты всех стран облетела весть о появлении спасшейся в Екатеринбурге младшей дочери царя Анастасии. На одной из берлинских улиц была найдена молодая женщина, которая попробовала свести счеты с жизнью. История ее чудесного спасения выглядела следующим образом. Ее вместе со всеми убитыми членами семьи повезли к месту захоронения, но по дороге ее, полуживую, спрятал какой-то солдат. С ним она добралась до Румынии, там они поженились, а что было дальше — провал. Самое странное, что Анастасию в ней признала Татьяна Боткина-Мельник, вдова доктора Боткина, погибшего в Екатеринбурге, а также сгоряча некоторые зарубежные родственники царской семьи, правда, впоследствии отрекшиеся от этого родства.
Великий князь Михаил
По воспоминаниям современников, Мария Федоровна высказала по этому поводу большие сомнения. В январе 1926 года Берлин посетила младшая дочь, великая княгиня Ольга Александровна, с мужем. После совещания с мнимой Анастасией — «племянницей», которой она приходилась еще и крестной матерью, много общалась с ней и потому прекрасно ее знала, Ольга Александровна наотрез отказалась признать в ней Анастасию.
Вот что она пишет другу семьи: «...пришлось нам съездить в Berlin, смотреть одну особу, о которой настойчиво говорят еще, что она моя младшая племянница. Газеты полны. Я не нашла ни малейшего сходства. Ужасно жаль этой бедной особы, она искренно верит, что она А.Н. (Анастасия Николаевна. — Ю.К.), и все вокруг нее поддерживают это. Пока никак нельзя доказать, кто она, а толков много, вы, наверно, слыхали об этом или читали всякую чепуху».
Однако история с Лжеанастасией еще долго занимала первые полосы мировых газет. С 1933 года проходили судебные процессы, на которых Анна Андерсен (Лжеанастасия) с переменным успехом отстаивала право называться Анастасией Романовой. В 1970 году Верховный суд ФРГ поставил в этой истории точку. В 1984-м портрет Анны Андерсен обошел мировую печать в траурной рамке.
Долгие часы просиживала теперь императрица в Видёре, держа в руках Библию, ту Библию, которую она когда-то получила от матери, королевы Луизы. «Я завидовал своей теще, — писал Александр Михайлович. — Ее слепая вера в истинность каждого слова Писания давала еще нечто более прочное, нежели просто мужество. Она была готова ко встрече с Создателем; она была уверена в своей праведности, разве не повторяла она все время: «На все Воля Божья!»
В 1928 году вдовствующая императрица из Праги получила письмо от русского инженера Николая Ипатьева, владельца того дома, где провели последние дни император Николай II и его семья. В письме содержалась просьба дать ему заем в 500 британских фунтов стерлингов. Автор письма сообщал также, что направил в адрес императрицы две акварели, найденные им в доме после убийства царской семьи, которые, как он полагал, принадлежали кисти великой княжны Ольги Николаевны. Письмо это хранится в Датском Государственном архиве.