Отсюда и любовь гламура ко всякого рода экстравагантности, единичности, штучности... В своем — предположительно — лишенном тайн мире человек гламура и делает себе из любого подходящего материала — посюстороннее, понятное, хотя бы в теоретическом принципе достижимое, но все-таки волшебство.
И сама потребность в нем — верное указание на то, что гламур не самодостаточен.
Человек гламура — мечтатель, утопист. Правда, такой, который в принципе не собирается брать на себя труд выяснять, есть ли что-то вообще за пределами освоенного им мира.
Не отсюда ли — и одно из ключевых слов гламура: «совершенство»?
Оно же — «безупречность». Совершенство — это то, лучше чего уже нельзя, дальше чего — просто некуда. В иных картинах мира разве что один Бог обладал этим качеством. В мире гламура человек запросто присваивает себе «божественные» качества. (Кстати, спроста ли именно это слово во всех своих вариантах так употребимо в качестве эпитета при описании разных гламурных персонажей? — «божественный», «богиня». ) — Сведение самого неба на землю, в полное и безраздельное ее пользование.
Человек гламура вечно молод (кто-то, помнится, зло язвил: красавицам в журнале Glamour вечно 25 лет. Если, не приведи Господь, кому-то из них вдруг исполнится 26 — ее тут же выселяют из этого сияющего рая. Куда? — В журнал Vogue, должно быть.). Он вечно здоров (а если вдруг нет, всегда найдутся чудодейственные средства, чтобы быстро и безболезненно поправить это досадное отклонение от естественного хода дел). И разумеется, он никогда не умирает.
В числе важнейших идеалов гламура — чистота и неразрушимость.
Гламур — попытка бессмертия.
Совершенно всерьез — и независимо от того, насколько адекватные средства при этом используются. (Но каково представление о цели, таковы, что поделать, и средства.)
Ведь свой ближайший, повседневный мир «общество потребления» стремится устроить максимально удобным для себя образом. Но именно в таких условиях и становится непонятным: почему разные, любые потребности можно (и должно) удовлетворять так легко, а самую главную — никак? Почему нельзя поставить себе на службу еще и вечность?.. А не поддается — так хотя бы сделаем вид, что мы уже там.
Настойчивую потребность в этом всецело материалистичного и прагматичного homo glamouricus так и хочется назвать «синдромом метафизической недостаточности». Тесно человеку в том мире, который он сам для себя создал. Не от тесноты ли — и навязчивый избыток, дурная его бесконечность: не попытка ли вырваться?
ПОНЕМНОГУ О МНОГОМ
Шведский биолог Сюзанне Виг-Мэсак разработала, как она утверждает, экологически чистый способ захоронения умерших. Тело подвергают сублимационной сушке, измельчают в порошок, запаковывают в экологически чистую упаковку и хоронят.
Согласно новой технологии, обработка проходит четыре стадии. Сначала тело замораживают. Затем его опускают в ванну с жидким азотом, где оно охлаждается до температуры — 192°C. Жидкость, содержащаяся в теле, испаряется вследствие сублимации, и ткани становятся хрупкими, как стекло. Затем тело помещают в вибропресс, который быстро измельчает его, превращая в порошок. После этого останки обрабатывают магнитом для удаления металлических примесей, оставшихся от пломб или кардиостимуляторов. Наконец, порошок упаковывают в биоразлагаемый мешок, изготовленный из крахмала, подобного картофельному, и закапывают. Затем через промежуток от полугода до года тело становится частью грунта.
Сюзанне Виг-Мэсак заручилась поддержкой Лютеранской церкви, которая получит 5% акций ее компании, и правительства Швеции. Министр культуры Швеции Лена Адельсон Лильерот готова поддержать применение сублимационной сушки при захоронении. Она считает это экологически чистой альтернативой кремации, с ее выбросами диоксина и ртути, и традиционному захоронению, за которым следует крайне медленное разложение, в ходе чего часто отравляются грунтовые воды.
Прототип установки сублимационной сушки, так называемый «промоториум» (или «сублиматорий»?), должен был открыться в городе Йончепинге, чтобы продемонстрировать миру реальность похорон, не нарушающих углеродного баланса. Южная Корея заказала около сотни машин, а Великобритания, ЮАР и некоторые города США проявили интерес к новой технологии.