Но, возразят, математичка, физичка — в лучшем случае термин из школьного обихода. Ковалевскую мы зовем математиком, Склодовскую-Кюри — физиком, Губайдулину — композитором.
Ментальность налагает отпечаток. Древние термины, означавшие особей одного вида разного пола, даже базировались на разной основе, словно быки, селезни, кони прилетели с одной планеты, а коровы, утки, лошади с другой. Однако данная крайность связана главным образом с именами домашних животных, для размножения которых не требовалось много самцов. Сравните с медведями и медведицами, зайцами и зайчихами, волками и волчицами. А от песец (что значит «пёс») вовсе не образуется женский термин, что, конечно, не означает отсутствия особей-самок.
Значит, ментальные трудности сами по себе, а грамматические — сами по себе. Казалось бы, ясно: в областях, где женщины редки (композиторы, дирижеры, математики, физики), не выработалось иной конструкции, кроме мужской. Но примите во внимание художницу, учительницу, официантку, фрезеровщицу и таксистку! Их тоже прежде не было. Слово врачиха стоит на грани, как и пробивающаяся в официоз редактриса. Отдельная песня — дизайнер и сомелье: среди них немало женщин, но сами термины — ошибочно — несут на себе печать унисекса.
Так как насчет писательниц и поэтесс? Ясности нет, хотя с грамматикой все в порядке. Термины мутируют, находясь в конфликте с картиной мира, из которой вытекают. Туманна даже простая задача — образовать аналог от «коллекционер»: коллекционерша или коллекционерка?
Трудности отсутствия единообразия продолжатся. Все балансирует на грани. Это правда, что Марфа Посадница была вдовой новгородского посадника, а не выбрана на эту должность. Зато царицей можно было именоваться и без всякого царя.
Наталия Басовская
«И все-таки она вертится...»
Мы знаем о нем не так уж мало: боролся с церковью, придумал строение мира, убедился, что Земля вертится вокруг Солнца, но испугался, когда инквизиция привлекла его к ответу, отрекся от своих заблуждений и, отрекаясь, якобы сказал: «И все-таки она вертится...»[* Выступление Н. Басовской на радиостанции «Эхо Москвы».]
Говорил ли он «И все-таки она вертится...»? Или это красивый миф? Слишком рискованно на суде инквизиции. Мысленно, наверное, говорил. Но дело в том, что с Галилеем произошла удивительная вещь: этот эпизод его долгой, интересной, яркой жизни затмил и жизнь эту, и его самого. О Галилее написано много. И все-таки, в мнении народном, инквизиционный процесс вытеснил все. А между тем он, например, завещал похоронить себя в церкви Санта Кроче, рядом с Микеланджело. И через сто лет после смерти его воля была исполнена. И это говорит о многом, потому что в его натуре и жизни было много такого, что роднило его с Микеланджело и уж, конечно, не сводилось хоть и к знаменитому «И все-таки она вертится...».
Коль скоро я заговорила о его кончине, скажу, что он скончался ровно в тот год и день, когда родился Ньютон. Такая вот поразительная передача искры великой мысли... У них тесно там было от великих личностей. И потому они все время пересекались, встречались.
Гробница Галилео Галилея в церкви Санта Кроче. Флоренция
больше тысячи лет — Птолемеевской системе, в которую верили больше тысячи лет. Верили? Ни на йоту не сомневались, это была истина: Земля — центр мироздания. Вокруг нее вращается Солнце. Вот самое главное: Земля — в центре всего. И это так естественно, понятно и важно людям. Это отчасти опиралось на Аристотелеву «Физику». Аристотеля — великого греческого древнего философа, превратили в догму без его участия, но мир таков, и сомнения невозможны. И потому усомнившийся в этом Галилей — не просто усомнившийся, а совершенно уверенный, что мир устроен иначе, этим своим деянием затмил свою жизнь.
Вспомним о ней. Родился в Пизе в 1564 году, умер в 1642-м, прожил 78 лет, это огромное время для XVII века, тогда так долго жили редко. Умер под Флоренцией, в Арчетри, в своем имении, умер не в нищете. Но... под ужасным домашним арестом — 9 лет он узник инквизиции! Такое своеобразное мучительное наказание придумано для него.
Что же в его жизни другого? Он физик, механик и технический гений. Он астроном. Но он и поэт, филолог и критик. Изумительно игравший на лютне, доставлявший наслаждение гостям своей игрой. Увлекавшийся живописью и писавший картины, которые, увы, до нас не дошли. И трактаты по живописи, по искусству. Словом, человек Возрождения!