К этому времени Галилей — знаменитый человек. Во-первых — придворный ученый, философ, астроном, физик. Но, кроме этого, свои художественные наклонности он реализовал очень интересным образом. Он великолепно работает руками. Он создал циркуль. Не просто его придумал для строительных расчетов, он его изготовил. Изумительное произведение искусства. За этот циркуль начинают бороться, как бы его получить, купить.
Он изготовил трубу, «зрительную трубу», так ее называли; через очень короткий срок придет слово «телескоп». И смотрит на звезды, и показывает желающим. И вдруг выясняется: Млечный Путь — не пятно на куполе и тверди, а сгущение звезд. Увидели. Он открывает новые звезды, он видит спутники... Первый его телескоп давал увеличение в 3 раза, в 9 и, наконец, — в 32. Один из лучших изготовлен руками Галилея.
«Зрительная труба», изготовленная Галилеем
Он написал несколько литературных произведений. Из-за одного из них его вызвали в Рим из Флоренции отчитываться, как раз когда имя Коперника внесли в индекс запрещенных книг. Вообще неграмотным быть тогда было бы лучше. На самом деле этот вызов в Рим 1613 года подвергается некоторыми современными исследователями сомнению — был ли он? Но что вокруг него сгущаются тучи, это совершенно очевидно. Потому что он подпадает под все те запреты и меры, которые придумал Тридентский собор и которые стали флагом современности для католической церкви. Тысячу лет с лишним, с IV века, она была абсолютной владычицей умов. Картину мира рисовала, шлифовала, редактировала так, как считала нужным. Наказывала отступников. И после тысячи лет принять свое крушение — это немыслимо. Даже не полное крушение, а изменившийся статус и то невозможно.
Галилей пишет о своем отношении к видению картины мира и к его наблюдениям. Дело в том, что и ему не все верят. В трубу его знаменитую посмотрят — восхитятся. Словно какой-то аттракцион — подняться на башню, посмотреть. А потом говорят: «Да, может быть, это просто ночь такая была, а в более темную ничего не видно». И он пишет: «Пока они не допустят что-либо изменить на небесах Аристотеля, они яростно будут оспаривать то, что видят на небесах природы. Не верят, даже когда видят».
И вот его знаменитый труд «Диалог». Это уже 1632 год. «Диалог» — это разговор трех людей, они говорят об устройстве мира. Каковы выводы из их разговора? Наука не может опираться на цитаты, как было тысячу лет. Нужен опыт: и наблюдение за звездным небом, и бросаемые шары, и качающееся кадило... Нужны приборы, и он готов их изготавливать. У него, как мы сказали бы попросту, руки чешутся.
Кроме того, эти трое анализируют Птолемеева и Коперникова системы устройства мироздания, не говоря окончательно, какая лучше. Но самый простодушный, «симпличчио», все время вскрикивает: «Ой, неужели это так! Ах, как интересно!» Он глуповат. И как только книгу издали и начали распространять первые экземпляры, по Риму недруги Галилея пустили слух, что в этом образе простака выведен сам римский папа Урбан VIII — неглупый человек, не чужой Галилею. Бывший кардинал Барберини и практически бывший если не друг, то близкий знакомый Галилея. И реакция Урбана VIII оказалась бешеной. Он вне себя. Он поверил этим слухам, он решил, что это он «симпличчио». Конечно, вокруг него много людей, которые говорят «пора наказать и Галилея». А этот вызов в Рим означает инквизиционный процесс. Допросы, несколько допросов.
Не все мы знаем о том, как проходили допросы. До сих пор спорный момент. Ему показали орудия пытки или применили? Неизвестно. Никакой информации, лишь косвенные упоминания в переписке других людей. Но разговор об одном: он должен категорически отказаться от поддержки мировидения, связанного с учением Коперника, от своих наблюдений, признать, что верна Аристотелева картина и прежняя, Птолемеева, что вокруг Земли вращается вся Вселенная, это верно, и никогда более об этом не упоминать. Он произносит это покаяние, признает.