А теперь оказывается — она необходима и для ее длительного сохранения. И если этот вывод подтвердится, придется признать, что память — не только синапсы, но и белки. Это открытие может дать в руки врачам способ направленно стирать память. Скажем, человека мучает воспоминание о перенесенной в прошлом душевной травме. Даем ему ЗИМ — и он, как мышка о сахарине, об этой травме забывает. Кто-нибудь, пожалуй, спросит: а что, и совесть можно будет таким манером глушить? Но на этот вопрос мы ответим: эх, человече, совесть давно уже научились глушить без всяких препаратов.
Александр Савинов
Ох, горе мне, грешному!
Повседневная жизнь в «покаянных текстах» XVI-XVII века
Б. Чориков. Голод при дворе Бориса Годунова
«Картина исторической действительности, — отмечал историк культуры А.Я. Гуревич, — в огромной мере определяется тем вопросником, которым ученый руководствуется при анализе источников...» В 90-х годах XIX века профессор Новороссийского университета А.И. Алмазов создал многотомный труд «Тайная исповедь в православной восточной церкви» и опубликовал в приложении рукописные «Исповедные вопросники», в которых содержались конкретные признаки повседневных дел, признанных недопустимыми. В 1913 году историк С.И. Смирнов в книге «Древнерусский духовник» продолжил исследование «покаянных текстов». Церковь составляла списки разнообразных «грехов», которые водились среди мужчин и женщин. Несколько раз в год миряне являлись на исповедь к своим «духовным отцам» и каялись в грехах. Кроме проблем богословских, С.И. Смирнов изучил руководства для исповеди и показал, какие вопросы повторялись неоднократно, какие события священники вынуждены были обсуждать. Определенные поступки и побуждения наказывались епитимией — постом, молитвами, поклонами. Смысл вопросов очевидный: мирянин должен осознать и выделить среди повседневных дел запретные и с верой под руководством духовного отца отыскать путь к спасению.
Исследования продолжаются в наши дни; опубликованы новые «исповедные тексты», которые показывают скрытые стороны повседневной жизни русского Средневековья.
К XVII веку обязательной считалась исповедь раз в год — во время Великого поста. Правительство следило за порядком исповеди, рассылало указы, требовало, чтобы местные власти сообщали, кто уклоняется. Приступая к вопросам, священник напоминал, что следует вспоминать грехи «без стыда», ибо все грешны. «Сам многыя грехи имею паче тебе...» И вопрошал кающегося с «тихостью». Русские «покаянные тексты» имеют свои особенности: не зная, не следует заглядывать в средневековый текст, иначе — изумление и ужас. Некоторые вопросы духовных отцов вызывают ассоциации с лихими эротическими фильмами.
В основе отечественной «покаянной дисциплины» лежали переводы византийских правил и наставлений «отцов церкви». Из византийских источников, пронизанных монашеским аскетизмом, проникло пристальное внимание к «блуду» как к греху самому тяжкому. Но повседневная жизнь русских приходов отличалась от византийских образцов. До XIV века не было устоявшегося порядка совершения исповеди. Мирянин обращался к священнику с признанием или духовный отец спрашивал грешника — решалось по обстоятельствам. В конце XIV века в Новгороде Великом, центре русской религиозной культуры, появились «исповедные тексты», «вопросники». В требники и «служебники» священников вносили заранее заготовленные вопросы. Прототипы «вопросников» встречаются в византийском «чине исповеди», но подробные тексты были составлены русскими авторами. В XVI веке списки «вопросников» достигли значительного размера: череда статей о грехах — от значительных до мелких. Средневековые «покаянные тексты» не ограничивались «вопросниками». К ним принадлежали так называемые «поновления».
Требник XVII века
«Поновление» — список грехов, произносимых от имени кающегося; заглавие происходило от слова «обновить». «Поновление» — своего рода воспоминание о совершенных грехах. «О всех содеянных грехах помню и не помню, каюсь Богу и тебе, отче!» В рукописных сборниках «поновления» нередко предшествовали «покаянным вопросникам». Очевидно, в таком порядке списки появлялись на исповеди.