Смотрим статьи «вопросников», включая тексты XVII века. Отмечаем: «Любовное коренье давал есть кому?», «Мужа не любила или гневалась на него?» Или вельможа «раба не по любви женил». На сотни вопросов четыре применения слова «любовь». Историк М.Корогодина заметила, что слова «любить, любовь» в «покаянных текстах» не встречались в описаниях отношений между мужчиной и женщиной; стремление определялось физиологическими потребностями и укладывалось в известные слова. «Любовь» имела иной смысл, уходящий в древность, — «расположение». Но любовь как чувство взаимное, одухотворенное не могли представить и определить. В «исповедных текстах» за возникшим влечением следовала не «кристаллизация чувств», по Стендалю, а употребление таинственных вещей, которые «притягивают самодеятельно». Это «коренья», «зелье», умывание чудодейственной смесью. Сказано в «вопросниках»: «Мужа зелием добыла еси?», «Не давала ли потворных зелий мужу, любовь деля?» «Мывшись медом с молоком», женщина незаметно добавляла эту смесь в «явства мужу». «А молоком мывся и медом, давала кому пити, милости деля?»
«Милости деля» — расположение обретая. Подобное предлагали «бабки-смывательницы», отмеченные в «вопросниках». За «обмывания» духовник наказывал женщин: пост 5 недель. Чтобы добиться желаемого, употребляли средства темной магии: женщины подмешивали в «ядение» мужчины «нечистоты ложа своего», капли пота или сцеженное грудное молоко. Когда современная «гламурная культура» предлагает: «Наше средство для лица и тела принесет тебе счастье!», то возвращает к средневековой культуре чудодейственных «обмываний» и «притягательных» веществ. На примере «покаянных текстов» видно, какой путь проделало русское общество от Средневековья к произведениям Карамзина и Пушкина. И заметно, как просто повернуть назад.
Михаил Вартбург
Гены и политика
Политик заинтересован убедить избирателей голосовать за него. Если он думает, что выбором людей управляет разум, он рассудительно апеллирует к их разуму; если он считает, что главную роль играют эмоции, он демагогически апеллирует к их эмоциям. Ученый знает, что и разум, и эмоции находятся в конечном счете под существенным контролем генов, и было бы странно, если бы его не заинтересовал вопрос: а в какой степени политический выбор людей и, шире, их политическая ориентация в целом определяются генами? И вопрос этот в последнее время действительно заинтересовал многих ученых, и с недавних пор поиск «генов политических убеждений» стал темой многих научных исследований.
Разумеется, серьезные генетики не ищут «ген правизны» или «ген левизны». Всем понятно, что не может быть такого единственного гена, который объяснял бы, скажем, почему человек ненавидит черных или евреев, говорят они, но добавляют: тем не менее не исключено, что определенные гены как-то влияют на наши политические предпочтения постольку, поскольку гены вообще формируют те или иные черты нашей личности. В пользу такого предположения говорят, например, данные опубликованного в 2005 году исследования генетика Джона Альфорда из Техаса. Альфорд провел обследование политических предпочтений среди 30 тысяч близнецов и обнаружил, что генетически идентичные близнецы имеют, как правило, более сходные предпочтения, чем генетически разные.
Альфорд далеко не первый, кто занялся вопросом о связи генов с политическими предпочтениями. Еще в 2003 году нью-йоркский психолог Джон Иост проанализировал данные целого ряда опросов, имевших целью выявить связь психологических черт личности с ее политической ориентацией. Эти опросы были проведены в 12 странах, охватили более 20 тысяч человек и выявили некоторые любопытные корреляции. Например, люди с повышенным страхом смерти почти в 4 раза чаще оказывались людьми консервативных убеждений. Среди консерваторов преобладали также люди с догматическим складом мышления, а среди либералов, напротив, с открытым. Люди, которые предпочитали простые книги и фильмы сложным, чаще оказывались консерваторами, тогда как люди, склонные к исследованию и поиску, — либералами. И так далее.