Однако в последнее десятилетие «возраст потери познавательной активности» упал до 10 — 11 лет и продолжает неуклонно снижаться. Это означает, во-первых, что возникает зазор: четыре-пять лет, когда ребенку уже неинтересно учиться и он еще не способен понять, зачем это ему нужно. Во-вторых, когда осознание все- таки приходит, оказывается, что пропущено слишком много — притом не только знаний, но и умений: практически невозможно справиться с задачами по элементарной физике тому, кто плохо владеет навыками устного счета, и нельзя написать хорошее сочинение при отсутствии привычки к чтению. Современные педагогические техники не пригодны для преодоления «познавательной ямы» глубиной более чем в два года.
Причины снижения возраста потери познавательной активности неизвестны. Строго говоря, не доказано даже, что такое снижение действительно произошло. Наблюдения практикующих учителей, однако, свидетельствуют о серьезных отклонениях развития современного школьника от периодизации, предлагаемой классической возрастной психологией.
Представляется естественным связать эти отклонения с резким возрастанием в конце XX столетия совокупных информационных потоков через социосистему. Как следствие, у ребенка очень быстро формируется адекватный, то есть «взрослый», «тоннель Реальности». Это приводит к подавлению в психике ребенка характерных «детских» информационных структур, «отвечающих», в частности, и за повышенную познавательную активность. Иными словами, дети теряют способность быстро усваивать новые сведения просто потому, что становятся «информационно взрослыми».
Чтобы завершить разговор о современном состоянии российской школы, придется уделить некоторое внимание текущей реформе среднего и высшего образования. Несмотря на практически всеобщее неодобрение, эта реформа продолжает проводиться в жизнь «с неуклонностью и фанатизмом».
По существу, намерения «реформаторов» сводятся к:
— переводу школы на всеобщее полное среднее обучение;
— сокращению и упрощению образовательных программ;
— введению Единого государственного экзамена.
Последнее означает, что высшие учебные заведения лишатся значительной доли самостоятельности. Им придется зачислять абитуриентов на основании экзамена, проведенного не ими. Экзамена, результаты которого они не могут ни проверить, ни проконтролировать. Такая практика игнорирует специфику вуза и, кроме того, приведет к ряду злоупотреблений.
Не анализируя содержательную сторону реформы, отметим лишь, что она — даже будучи проведенной идеальными людьми в идеальном государстве — не способна решить ни одну из проблем современной школы. Пожалуй, единственный аргумент, который могут предъявить инициаторы реформы, это отсутствие альтернативных предложений.
Действительно, подавляющая часть критики реформы образования носит сугубо «негативный» характер и, по существу, призывает «оставить все, как есть». Даже российский министр образования способен доказать, что «оставить все, как есть» не удастся. Россия не в состоянии поддерживать в сколько-нибудь функционирующем состоянии систему образования, унаследованную от великой Империи. Для этого у страны просто не хватает ресурсов — человеческих и финансовых.
Да и не очень понятно, каким образом эту систему использовать.
Никита Покровский
Живите спокойно, дорогие товарищи!
Студент факультета социологии Санкт-Петербургского университета Федор Погорелов провел небольшое самостоятельное исследование уровня и специфики социологического образования в нашей стране и конкретно в его университете. Исследование показало, что это профессиональное образование весьма существенно отличается от западных образцов. Он опубликовал результаты в Интернете — и его выступление вызвало весьма заинтересованные отклики. Один из них, отклик профессора Государственного университета — Высшей школы экономики Никиты Покровского, мы сочли необходимым включить в подборку наших публикаций о кризисе школьного образования по двум причинам. Профессор говорит не столько конкретно о студентах — будущих социологах, сколько вообще о современном студенчестве: специфика собственно социологического образования здесь не слишком важна. Во-вторых, профессор вуза — «приемная инстанция» для современной школы; его претензии к студентам — в значительной степени претензии к школе, к тому, что она вкладывает в будущих студентов.