«Внизу, в глубоком ущелье, куда не проникли лучи солнца, лежит густой низкий туман. Он скрывает от штурманских глаз нанесенные на карту реки, по которым штурман мог бы ориентироваться. Снова слепой полет. Живописные снежные вершины ровно ничего не говорят: горы, да и только. Таких гор в Забайкалье сколько угодно...»
По прохождении Байкала экипажу предстояло изменить курс на 30 градусов вправо, чтобы выйти к железнодорожной магистрали Чита — Хабаровск, в район станции Рухлово. Но в данной ситуации возникла опасность случайного пересечения государственной границы. А ведь всего за полтора месяца до этого полета, с 27 июля по 11 августа того же 38-го года, имел место печально известный спровоцированный конфликт на озере Хасан. В свете этого тем более необходимо было учитывать, что справа по курсу следования корабля, вплоть до Амура южнее Хабаровска, являвшегося на этом участке пограничной рекой, как раз проходила граница с марионеточным государством Манчьжоу-Го. Мрачный образ его Квантунской армии, созданной японцами, в те времена у всех был на слуху. Очевидно, что если бы «Родина» пересекла границу, то это могло привести к самым тяжким последствиям — причем как для экипажа, так и для международного положения. Решили двигаться только строго на восток.
Сориентироваться удалось лишь... над Тугурским заливом Охотского моря! Здесь же Марина сумела в какой-то степени «оживить» радиостанцию и обменяться с землей обрывочными радиограммами. И тут происходит нечто совершенно непонятное. Самолет давно на Дальнем Востоке, «задание партии и правительства» выполнено. Раскова считает необходимым идти к ближайшему аэродрому — в Николаевск-на-Амуре, до которого час полета, настаивает на этом. Однако Гризодубова, ориентируясь на почти пятичасовой остаток топлива, решает взять курс на Комсомольск-на-Амуре, до которого более пятиста километров. Мотивирует это командир корабля тем, что в Комсомольске намного лучше полоса. Решение оказывается воистину роковым, так как примерно через два часа загорается сигнализация получасового остатка топлива.
Здесь у меня возникает явная ассоциация с ситуацией, произошедшей почти через четверть века после описываемых событий, 21 августа 1963 года. Думаю, не все знают об этом уникальном случае. У Ту-124 не выпускалась передняя стойка шасси, и он вырабатывал горючее над тогдашним Ленинградом, готовясь к посадке. При этом, ввиду неточности показаний датчика остатка топлива, самолет оказался с заглохшими двигателями над самым центром города! Тогда командиру корабля В. Мостовому просто чудом удалось приводниться на Неву! Это была единственная в истории мировой гражданской авиации успешная посадка тяжелого пассажирского лайнера на воду реки в центре крупного мегаполиса.
Марина Раскова и Полина Осипенко перед полетом. Сентябрь 1938 года
...Под самолетом дальневосточная тайга! Становится очевидным, что вынужденной посадки не избежать. Гризодубова, опасаясь капотирования (то есть переворачивания через носовую часть) самолета при посадке, приказывает штурману прыгать. Вспомним: ведь переместиться из своего отсека члены экипажа не могли! Раскова не хочет покидать самолет, объясняет в очередной записке Гризодубовой, что встанет у задней стенки и ничего с ней не случится, все обойдется. Но командир неумолима. Раскова не рискует взять с собой даже аварийный мешок с продуктами, так как он весьма тяжел, а у штурмана только боевой парашют, площадь которого значительно меньше тех, на которых ей всего дважды в жизни приходилось до этого прыгать. Марина опасается, что скорость падения в этом случае будет слишком велика, и в случае попадания в болото выбраться попросту не хватит сил. Она надевает этот самый парашют, кладет в карман две плитки шоколада, компас, складной нож и пистолет «Вальтер», открывает люк в полу и прыгает вниз.