Все смеются… Все, кроме бабушки…
Темнеет. Темно… Зажигает в траве светляк свой тусклый фонарик. Мягкий зелёный свет не освещает ни трав, ни деревьев, но горит очень долго и не мигает.
Рядом с мамой, на камне, сидит Ляля.
- Ляленька, здесь не сыро? - говорит мама. - Ты не простудишься?…
Ляля молчит. Она сжимает в кулачки свои худенькие руки и, не отрываясь, глядит на. звёзды.
«Я их вижу… - думает Ляля. - А они - видят они меня или нет?»
И словно в ответ, звезда сейчас же срывается с неба и падает.
«Может, сын смотреть оттуда, - думает Ляля, - так я тоже буду звезда. Оттуда я, может быть, тоже блещу… И другие люди блестят…»
Ляля смотрит на председателя. Оп разглаживает усы.
«Я он звезда… - отчета-то вздыхает Ляля. - Он блестит в целой кучке звёзд. А тётя Сватья, наверно, стоит в стороне и часто-часто мигает. Бабушка - вон та крупная звёздочка с зубчиками. Мама - та посредине неба. Такой красивый зелёный огонек! А папа…»
- И где-то наш Константин? - говорит Сватья. - Плывёт, должно, по морям-океанам.
- По морям-океанам, - [медленно повторяет мама и тихонько отгоняет веткой комаров.
В это время с другого конца улицы подходят к бабушкиному дому какие-то люди. Впереди высокий в шапке-зюйдвестке, надвинутой на уши, точно напор.
- Моё почтеньице, - говорит он, подходя к скамейке.
- Знакомьтесь, - говорит бабушка.
И рыбаки по очереди подходят к ляливой маме и к Ляле.
- | Узнать -пришёл, когда ожидать? - спрашивает высокий рыбак у бабушки.
- Ожидать меня нечего. Когда прибуду, тогда п прибуду… Слышь, хозяйка моя, - поворачивается бабушка к тёте Сватье, - собирай меня. Завтра по холодку и пойдём. Станы пойду доглядать.
- Бабушка! - вдруг говорит Ляля. - А можно мпе с тобой по холодку?
Все поворачиваются к ней.
- Что ты, Ляля! - говорит мама. - Разве можно…
- А чего ж нельзя? - отвечает бабушка. - Худого не будет. Хочет дитя поглядеть, как люди живут, как дело делают, пусть поглядит.
Мама легонько покачивает головой. Видно, ей не очень нравится, что Ляля хочет ехать с бабушкой по холодку, но спорить она боится.
А бабушка словно ничего не замечает. Она ласково похлопывает маму по плечу и говорит:
- Спой, что ли, Зинаида.
Все как будто бы просыпаются.
- Спойте, голубушка Зинаида Михайлов-па, - говорит председатель.
- Спой, Михайловна, - просит молодая рыбачка.
«Так она сразу и спела! - думает Ляля. - Увидите, что сейчас будет…»
Ляля знает, что дома мама поёт только «вокализы», то есть «о-о-о, а-а-а» и другие буквы.
Она артистка Театра имени Кирова и поёт настоящие песни только на концертах.
Но с бабушкой мама не спорит. Она на минуту задумывается, потом говорит: «Хорошо, попробую», - и поёт.
Воздух дрожит над мамой… Ляле кажется, что мама ушла далеко и больше о ней не думает. Ей хочется дёрнуть маму, за платье или сказать, что ей холодно.
А мама словно летит куда-то, сидя на бабушкиной скамейке. При свете луны Ляле видна мамина голова. Голова у мамы откинута. На белой шее бьётся жилка. Глаза, не мигая, смотрят вперёд на дорогу. Из открытых маминых губ летит в темноту большая, широкая песня. Она словпо очерчивает в темноте светящийся круг, как падающая звезда…
- Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно, -
поёт мама низким, грудным голосом, -
В роковом его просторе
Много бед погребено,
- властно тревожит ночную тишину мамин голос.
Ляле становится грустно, и хорошо, и больно, и жалко чего-то. Чего ей жалко?
- Папа! - вдруг вспоминает Ляля, и в носу у неё щекочет.
Вот она в кровати. Проснулась. Ей хочется спать…
- Вставай, доча! - говорит папа.
Она начинает посапывать и притворяется, что спит.
- Лялик, ты слышишь? - осторожно говорит папа. - Ну, протяни мне хоть ножку, я туфельку надену…
В полутьме комнаты ей виден наклонённый над её ногой папин, гладко расчёсанный щёткой сияющий затылок. Он натягивает чулочки, надевает туфельку и, встав на колени, осторожно и нежно пытается её застегнуть.
У папы такие большие руки…
…Один раз, когда папа, мама и Ляля пошли в воскресенье в Народный дом покататься на американских горах, папа вдруг заметил, что люди бьют изо всех сил в какой-то кружок и проверяют, как сильно кто может ударить..