Вот тут нужен добрый сеятель, щедро разбрасывающий семена курсовых работ и готовый обсудить с каждым любознательным школяром его личные успехи и затруднения в научном поиске. Если одному учителю не справиться с этой гигантской работой, нужно впустить в класс дружищ разных соблазнителей, будь то учителя- предметники или студенты (вчерашние выпускники, нашедшие свою судьбу в том или ином вузе). Не беда, если диалог этих двух буйных толп покажется со стороны неконструктивным и неуправляемым. Только так зарождаются новые консорции единомышленников, которые заявят о себе через полгода после выпускного вечера, на первых курсах вузов и в лабораториях.
РОССИЙСКАЯ И МИРОВАЯ ИСТОРИИ богаты яркими примерами подобного рода. Но все они протекали в масштабе веков и распознавались историками только с большого расстояния, когда результат был попятен, но недоступен изменению. Так возникли в XII веке на руинах славной Киевской Руси ее многочисленные и разношерстные преемницы: Новгородская и Смоленская, Владимирская, Черниговская и Галицкая. Веком позже они по-разному отреагировали на монгольский удар. Еще через семь столетий В. О. Ключевский поставил диагноз той эпохе в одной чеканной фразе: «Народ собрался в порогу и ждал вождя». А дождался он вождей на диво разнообразных. Среди них были князья Александр Невский и Даниил Галицкий, митрополит Кирилл и епископ Серапион, литовский вождь Миндовг и монгольский хан Батый.
Видимо, иначе не бывает ни в вековом театре народов, ни в многомесячной эпопее школяров-старшеклассников. Только осознав свою новую роль — одного из многих лидеров своей вчерашней персональной паствы,— хитроумный учитель может повлиять на будущее питомцев в меру своего духовного богатства и творческой уверенности. Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!
А почему, собственно, блажен? Только потому, что он прикоснулся душою к стихийному фазовому переходу в обществе либо в учебном классе? Или же потому, что он не зря истратил свой душевный пыл, а серьезно повлиял на спектр новых общественных императивов? Жило-было народное собрание, оно привычно доверяло своим природным вождям-сенаторам (сиречь, учителям), а в случае мелких разногласий корректировало их деятельность через своих эфемерных выдвиженцев — трибунов. Но вот разногласия накопились, и возник кризис: трибуны и сенаторы в равной мере увлеклись самодеятельностью, забыв про «волю вождя», который предложит новый приемлемый порядок.
Итак, буйное народное собрание жаждет превратиться в спокойный и уверенный сенат под руководством первого консула или первого учителя. В политике основное решение этой задачи называется принципатом, а в школьной жизни — выпускным классом, где каждый герой выяснил свою экологическую нишу, испытав себя во многих курсовых работах и наблюдая сходные успехи или неудачи товарищей. За этот вдохновляющий опыт новые сенаторы благодарны новому принцепсу гораздо больше, чем прежние демократы прежним патрициям (хотя в случае школьного коллектива это одни и те же персоны, только на один- два года старше и опытнее). Блажен тот из лидеров, кто предвидел неизбежность такого исхода, заранее подготовил для своей паствы и подбросил ей этот корм раньше, чем она впала в каннибализм!
Франтишек Купка. «Волны истории»
У ЦЕЗАРЯ этого запаса не хватило: он пленил воображение своей армии галльскими победами, но на сенаторов и провинциалов это не подействовало, и вспыхнула гражданская война. Нечто подобное происходит в тех выпускных классах, где учителя нацеливают питомцев на один-два уважаемых вуза, игнорируя и упуская всех, кто не надеется на победу в этих видах многоборья. Напротив, если учитель заранее приноровил своих орлов к мысли, что «настоящий человек должен все знать, а всем остальным — увлекаться», в таком случае вчерашние трибуны и генералы революции охотно становятся министрами, сенаторами и графами — каждый в своем роде.