На фотографиях Михаила Кузьмина — российский вариант знаменитого судна «Гломар Челленджер» в байкальских льдах
Бурение зимой девяносто шестого года задумали провести на вполне конкретном месте — на подводном Академическом хребте. Еще летом из-за отсутствия настоящего ледокола умельцы подрезали у буксира «Улан-Удэ» днище таким образом, чтобы он мог выскакивать с разбегу на лед и давить его своей тяжестью. И когда двадцать третьего января ледяные поля прижали караван к припаю, буксир выдержал. Не выдержала баржа, на которой находилось все бурильное оборудование; у нее лопнул шов. После титанических усилий по заведению цементного пластыря, созданию крена для того, чтобы добраться до поврежденного места, разошедшиеся листы заварил сам капитан похода Михаил Иванович Казаков. Приморозившись к ледяному полю, караван дрейфовал по Байкалу, и только провидение направило эту дружную «компанию» к нужному месту в центре озера и заморозило там до весны. До берега было более двадцати пяти километров, до дна немного меньше — всего 332 метра.
Хребет Академический, некогда соединявший остров Ольхон с полуостровом Святой Нос, над которым находились ученые, был выбран не случайно — именно здесь на формирование пятисотметровой толщи осадочных пород не оказывают влияние речные наносы.
Сложность, однако, заключалась в том, как поднять со дна эту «летопись веков», не повредив при этом образец. Проблему разрешили специалисты из ярославского НПО «Недра», которые работали до этого на Кольской сверхглубокой скважине. На Байкале они применили гидроударник — устройство, которое выстреливает под давлением полой трубой в скважину. Каждый выстрел — два метра керна. Сначала стрелять было легко: сверху ил, а под ним мягкие глины. Однако с пятидесяти метров пошли плотные глины, а после ста двадцати — аргиллиты, прочные, как камень. Последнюю пробу достали с глубины двухсот метров, а дальше до трехсот метров бурили без керна и применяли только геофизические методы исследования.
«Породы, поднятые из скважины по мере ее углубления в дно Байкала, содержат в себе сведения о климате Восточной Сибири на протяжении примерно четырех миллионов лет в геологической истории Земли,— комментирует Михаил Кузьмин.— Нам было важно понять на примере первого бурения, можно ли в принципе изучать климатические условия на Байкале, потому что во многих случаях этот анализ делается по карбонатным минералам, а на дне этого озера их нет — есть только диатомовые водоросли. И оказалось, что биогенный кремнезем и диатомовые водоросли все же дают возможность получить данные о палеоклимате. А изучение состава осадков даст возможность определить состав воды, атмосферы и температуры в различные отрезки геологического времени.
Но уже сейчас интересным кажется то обстоятельство, что скорости осадконакопления за эти четыре миллиона лет существенно не менялись и составляли около четырех сотых миллиметра в год, что может свидетельствовать о том, что за этот период, очевидно, не было больших изменений геолого-тектонических условий осадконакопления. Конечно, этот вывод требует дальнейшей проверки».