Расчесывание заняло много времени. Эльф терпел мои рывки и брань, и только когда я выдрал солидный клок, осторожно заметил:
— Может, я зря отпустил за Море придворного цирюльника...
Но всему приходит конец, и вот мы стоим перед зеркалом в ванной: какой извращенец сделал тут зеркальную стену и зачем? Я поправил свой дико-розовый олеандр и выжидательно посмотрел в зеркало на Келеборна. Тот поднял корону и надвинул на голову.
И тут раздалась такая музыка, такой мощный сводный хор зазвучал у меня в черепе, что я чуть не спрятался под ванну. Древняя, торжественная, видимо, коронационная песня заполнила будто весь мир. Я разбирал только некоторые строки:
...Да будет мужественным твои путь,
Да будет он прям и прост.
Да будет всегда над тобой гореть
Звездная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра...*
* Стихи Иосифа Бродского
Эльф больше не походил на старика, и я с изумлением вспомнил, что, кроме седых волос, никаких признаков старости на нем не было — только общее впечатление. Ни морщин, ни сутулости, ни вен и жил на руках... А теперь в зеркале стоял эльфийский король в белой мантии, сверкающем венце, с драгоценным мечом больше моего роста, и глаза его светились расплавленным серебром так, что больно было глядеть.
— Ох,— искренне сказал я и отступил, чуть не свалившись в ванну.
Келеборн отвернулся от зеркала. Никакой мантии и меча не было, но впечатление осталось то же: он был молод и весел, в силе и власти. Да этак весь гостиничный комплекс разбежится, подумал я. Нельзя его в таком виде выпускать .
Эльф внимательно поглядел на меня, потом вздохнул и снял корону. И сразу стал почти таким, как я его знал. Только волосы лежали у него по плечам, как на картинке из книги, и глаза блестели больше обычного.
Я хотел что-то сказать — и не смог.
— Жалко расставаться со сказкой, Рэнди? Но это только присказка, а что будет дальше, неизвестно,— спокойно произнес эльф.
По-моему, все это было грустным эпилогом, но я не стал спорить. Если он настроен на оптимистический лад, тем лучше. Однако я демонстративно заглянул в аптечку, вытащил баллон ацеласа и сунул ему в ягдташ. Баллон из своего номера я уже расстрелял.
— Ужинать! — решительно, как эльфийский полководец, возгласил я. И мы отчалили искать ресторан.
Заведение сие находилось (и нашлось) в цокольном этаже. У дверей стоял бравый швейцар чистых мордорских кровей, с руками до колен и шириной аккурат в дверной проем. На лацкане куртки с позументом красовался все тот же значок. Эльфа отчетливо передернуло. Мы двинулись к дверям, но швейцар и не думал пропускать нас.
— Без смокингов не пущаем,— хрипло и категорично заявил он.
Тут я вдруг сообразил, что Келеборн остался в своем сером прикиде и сандалиях, но я почему-то об этом не подумал заранее. Впрочем, своего смокинга или фрака у него, конечно, не было, а брать напрокат в гостинице — бр-р! — даже если тут есть такая служба. Я попытался представить себе Келеборна во фраке, но у меня все время получалось, что фрак сшит на орка, и в итоге я захрюкал в рукав. Но сколько можно стоять перед дверьми? Я начал уламывать швейцара, соврав, что со мной иностранец, потом обещал пожаловаться в дирекцию, потом в Королевский совет... Урука не брало ничего. Тогда я помахал в качестве последнего средства зеленой купюрой. Швейцар сморщил нос и зевнул, показав желтые кривые клыки. Келеборну надоела эта пантомима, и он спросил меня, в чем, собственно, проблема. Я честно ответил. Эльф очень высоко задрал брови, презрительно оглядел швейцара и сказал:
— Эту одежду сшили мне, когда Валакирка еще не была серпом. До сих пор она служила мне верой и правдой, так неужели ради презренной пиши я ее предам?
После чего развернулся и пошел прочь. Я стоял и думал, что бы такое сказать уруку пообиднее, когда увидел, что тот отошел в сторону и гостеприимно указывает мне вход в ресторан. Я злобно глянул на него снизу вверх.
— Вы что не видите, что я босиком?!
И, кинувшись догонять Келеборна, заметил краем глаза, как швейцар крутит нам вслед пальцем у виска.
Келеборн несколько удивился, когда я выскочил из-за очередного поворота и врезался в него.
— Рэнди! Но вы-то одеты как надо, что же ужинать не пошли?
Я слегка зарычал, а потом поднял ногу и повертел ступней.
— У меня тоже уважительная причина,— сказал я.— А голодными не останемся... Иначе я этому сброду прикрою лицензию по блату.