Корабль должен был лететь еще в 1994 году, но пуск его отложили из-за тех же финансовых трудностей. А надо сказать, что отправиться к Марсу можно не в любой день, а лишь раз в два года, потому что наши планеты расположены в эти моменты наиболее благоприятным образом. На корабле были размещены зарубежные приборы, и за отсрочку, я думаю, пришлось заплатить.
«Марс-96». 13—15 ноября 1996 года
«Марс-96». 16 ноября 1996 года, 22.20
В общем, решили запускать. Как мы уже знаем, у «Марса-96» не сработала одна из ступеней, и он довольно быстро упал на Землю. Особенно больно бывает испытывать негативные эмоции, когда настроишься на положительные. Но ничего не поделаешь. Очередная сотня миллионов долларов была сожжена, и это — в то время, когда у нас нет денег ни на что. Волей- неволей начинаешь размышлять о собственной бездарности и переживать за державу.
При этом, постоянно просматривая десятки зарубежных популярных журналов и сотни заметок в компьютерных сетях, я отмечаю, что финансирование науки сокращается везде. Во всех странах не хватает денег и приходится искать пути для выживания и продолжения исследований. К примеру, проекты американских летательных аппаратов десять лет назад стоили далеко за миллиард долларов, а сейчас руководитель НАСА Даниэль Голдин поставил предел: не дороже двухсот миллионов. И ничего — полетели на Марс за несколько дней до нашей неудачи.
Все-таки дело не только в том, что денег не хватает, а еще и в неумении распорядиться ими с умом. Хочу подчеркнуть, что я никого не обвиняю, а лишь пытаюсь осторожно проанализировать наши некоторые национальные черты. Я сам совершенно не умею считать, планировать и экономить свои скудные финансы, и чем дальше, тем больше думаю, что это серьезный недостаток воспитания, образования и всей нашей системы. Человек, который экономит деньги, иначе как «скупердяй», «жмот» и «скряга» в нашем быту и литературе просто не именуется. Одним из достоинств человека считается его готовность поделиться «последней рубашкой». Я уверен, что любой западный человек прежде всего поинтересовался бы, как эта широкая душа дошла до жизни такой — с последней рубашкой. По-моему, это элементарное неумение все просчитывать и взвешивать разъело и нашу науку. Иначе не запускались бы почти «на авось» стомиллионные космические корабли.
И как назло сразу же после неудачи с нашим «Марсом-96» я прослушал доклад о том, как немецкие ученые планируют строительство будущего ускорителя.
Немецкое правительство почти на десять процентов сократило финансирование всех международных научных проектов на 1997 год. Это связано с тем, что Европа переходит к единой валюте — экю — и всем ее странам рекомендовано иметь резервы на случай возможных финансовых проблем. Вот они и создают эти резервы. Кругом стоит дружный вой, что наука погибнет, а — на тебе! — дирекция физического центра ДЕЗИ в Гамбурге представляет проект нового ускорителя. Причем не простого, а суперускорителя. Длина его должна быть ни много ни мало двадцать пять километров. Это будет (конечно, если получится) линейный ускоритель с лвумя пучками электронов и позитронов. Я не буду вникать в технические сложности, которые ожидают его создателей,— надо будет создавать рекордные ускоряющие мощности, рекордную чистоту обработки поверхностей и многое-многое другое. Приведу лишь несколько выдержек (в моем пересказе) из доклада директора ДЕЗИ Бьорна Вика на конференции, посвященной планированию нового ускорителя.
«Для ускорителя потребуется очень много денег. Это значит, что деньги эти будут отобраны у других институтов и университетов. Мы должны сейчас составить подробную программу вовлечения как можно более широкого круга немецких исследователей в нашу работу, чтобы она стала и их работой. Для рецензирования нашего проекта будет создан специальный комитет из ученых разных стран и областей науки. Наш проект надо описать так, чтобы у них не осталось ни малейшего сомнения, что его надо осуществить, необходимо найти убедительные доводы. Другой комитет будет оценивать наше предложение с точки зрения эффективности конструкционных решений и его конкурентоспособности на мировом уровне. В марте 1997 года оба комитета получат наше предложение и два месяца будут его изучать. Вторую половину 1997 года я отвожу на доработку проекта после замечаний комитетов. В 1998 году мы должны отдать предложение в немецкое правительство. Параллельно с этим мы будем продолжать наши экспериментальные разработки элементов ускорителя. По нашему плану, в 2000 году должно быть принято решение — строить или не строить.