Сахаров остался на все более скучной для себя работе — чтобы влиять на происходящее в мире советского адерного оружия изнутри и менять положение к лучшему. У него были основания думать, что это в его силах. Тогда в СССР правительство разоблачало преступления сталинизма, реабилитировало жертвы террора, набальзамированный труп недавнего вождя и полубога вынесли из мавзолея и закопали. Непоследовательности разоблачений и реабилитации можно было счесть признаками лишь первого этапа обновления.
Свою политическую карьеру Сахаров начал в области, где мог себя чувствовать наиболее подготовленным: его заботило прекращение ядерных испытаний в атмосфере — явно вредоносных для человечества и ненужных для поддержания ядерного равновесия. Начинающему политику сопутствовал успех — в Москве подписали международный Договор о запрещении атмосферных испытаний. Это утвердило Сахарова в важности своей новой роли. Вместе с тем общение с высшими руководителями государства на темы военно-ядерной стратегии давало ему «экспериментальные» знания о советском правительстве, недоступные другим.
Сама область ядерной стратегии стимулировала выработку государственного видения политики, настолько она связана с общим научно-техническим и экономическим потенциалом общества и его социальной структурой.
Сахаров, как и многие из его поколения, впоследствии названные шестидесятниками, с надеждой смотрел на попытки строить «социализм с человеческим лицом» в Чехословакии и с тревогой — на отечественные усилия реставрировать сталинизм лишь с не столь зверским оскалом, как при Сталине.
Это решающим образом добавилось к неудачам Сахарова в его профессиональной области военно-технической политики: ему не удалось отменить бессмысленное испытание мощной бомбы, его предложения правительству, сделанные официально и посланные секретной почтой, были отвергнуты.
Полученные «экспериментальные» факты о советской власти требовали теоретического осмысления, результатом которого стали его «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В мае 1968 года он их выпустил в самиздат, а 22 июля они были опубликованы в «"New York Times». Через месяц советские танки вошли в Прагу.
Несимметрия политического мира стала совершенно очевидной.
Что же было в сахаровских «Размышлениях»? Не нравоучение несимметричному человечеству, а конкретный путь к симметризации — он был не морализатор, а теоретик-изобретатель.
Корневая проблема выросла из его профессиональной области — как человечеству выжить в условиях ядерного равновесия, когда это равновесие — по вине научно-технического прогресса — становится все более неустойчивым. Технические эксперты должны предлагать технические решения — как увеличить надежность своих страшных «изделии». Этим Сахаров занимался вместе со своими коллегами, пока нe осознал тупиковый характер технических решений фундаментальной проблемы — слишком глубоко она связана с жизнью человечества. И Сахаров вышел за очерченные рамки. Его решение военно-стратегической проблемы, или — по тогдашней терминологии — «мирного сосуществования» основывалось на интеллектуальной свободе индивидуума. Решение проблемы, касающейся жизни и смерти всего человечества, основывалось на правах каждого отдельного человека. Обоснованию этой взаимосвязи и конкретных шагов по ее реализации он посвятил свою статью.
Идейная же ее суть в том, что справиться с губительной несимметрией целого можно лишь обеспечив надлежащие условия для его наименьшей составляющей. Увязка будущего всего человечества с правами отдельной личности только сейчас видится прожекторной идеей, а тогда — в 1968-м ее сочли безответственным прожектерством не только ответственные работники ЦК. Так думали даже коллеги Сахарова, знавшие, что, именно выйдя «за очерченные рамки» в 1948 году, он открыл путь к отечественной водородной бомбе. Тогда, правда, выйдя за рамки порученной задачи, он остался в пределах профессии, и коллеги могли опираться на физико-математические доводы. Теперь же им надо было последовать за «Размышлениями», пересекшими сразу несколько государственно-охраняемых границ: между Востоком и Западом, наукой и политикой, Минсредмашем и жизнью.
Оставим, однако, знаменитое сочинение Сахарова о политической асимметрии мира 1968 года и взглянем на список его научных работ. Сразу же обнаружатся два факта: в 1967 году появились самые значительные его идеи в теоретической физике, а в названиях работ взаимоисключающие, казалось бы, выражения «асимметрия Вселенной» и «симметрия Вселенной».