Приближались выпускные экзамены. Ещё месяц, другой - и лицеисты разъедутся из Царского Села, и всяк пойдёт своей дорогой. Какую же ему избрать дорогу?
В стихотворении «Товарищам» Пушкин писал:
«Промчались годы заточенья;
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И Царскосельские поля.
Разлука ждёт нас у порогу,
Зовёт нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.
Иной, под кивер спрятав ум,
Уже в воинственном наряде
Гусарской саблею махнул -
В крещенской утренней прохладе
Красиво мёрзнет на параде,
А греться едет в караул;
Другой, рождённый быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом эрит себя;
Лишь я, судьбе во всём послушный,
Счастливой лени верный сын,
Душой беспечный, равнодушный,
Я тихо задремал один…
Равны мне писари, уланы,
Равны Законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в асессора…»
Пётр Яковлевич Чаадаев.
Он хотел быть поэтом и только поэтом.
Хотя шестилетнее пребывание в Лицее Пушкин и называл «годами заточения» и как будто и рвался на свободу, но вместе с тем он с грустью расставался с Лицеем.
В Лицее он узнал первую дружбу, первую любовь. Здесь впервые посетила его Муза и впервые слава осенила его кудрявую голову. Здесь горячо любили его, восхищались им, верили в его блистательную будущность, и он горячо любил своих друзей. Тогда же перед выпуском он написал прощальные стихи в альбом Кюхельбекера:
«Прости…
Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я!»
9 июня 1817 года состоялся выпуск лицеистов тихо, скромно, без тени той торжественности, с которой шесть лет назад открылся Лицей.
Директор прочитал короткий отчёт о шестилетнем обучении лицеистов. Так же коротко царь поблагодарил его и весь лицейский штат. Лицеисты хором спели прощальную песню, сочинённую Дельвигом, и выпускной акт кончился.
Да, не так, не так открывался Лицей! Шесть лет прошли - и переменили многое и многих. Царь давно уже снял с себя маску и открыто почитал просвещение злом, которое ведёт народ к революции. Ему нужны были держиморды, типа Аракчеева, которые бы твёрдой, беспощадной рукой сдерживали народные порывы к свободе.
Лицеисты выросли и возмужали. Многие из них глубоко возмущались реакционной политикой царя и горели желанием свято выполнить тот долг гражданина - служить не царю, а народу, - о котором так смело говорил Куницын в день открытия Лицея.
Пущин, Кюхельбекер и Вальховский выходили из Лицея вполне созревшими к тому, чтобы вступить в тайное общество, собиравшее силы для борьбы с царским деспотизмом, и принять потом самое деятельное участие в восстании декабристов, а Пушкин покидал Лицей вполне готовым, чтобы «вслед Радищеву» написать оду «Вольность»:
«Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!»
Сказки, сложенные на берегах суровых рек
Юкагиры - малая народность нашей страны. Когда-то они населяли огромные пространства северо-востока нашей Родины, от среднего течения Лены до Анадыря. Жестоко эксплоатировали и обманывали этот народ местные князьки и шаманы, и американские грабители - промышленники, приезжавшие сюда за дорогими мехами. Целыми стойбищами юкагиры вымирали от нищеты, болезней и голода.
Великая Октябрьская революция принесла возрождение юкагирскому народу. Оленьими стадами, пушниной и рыбой богаты юкагирские колхозы, раскинувшиеся по берегам рек Омолоны, Нелемной и Алазеи.
Суров этот край! Восемь месяцев спят здесь реки, скованные льдом. Богатырями стоят над тайгой заснеженные горы. Здесь свирепствует пурга и в некоторых местах два месяца в году стоит полярная ночь с волшебным светом северного сияния. Тот, кто хоть раз побывал здесь, никогда не забудет этой суровой красоты.