Долго идут лялин папа и лялина мама по осенней, размытой дождями дороге к бабушкиному дому. На дороге глубокие борозды - полосы от колёс телеги.
Вот дом с резными балконами. У дома толпятся мальчишки. Они шумят и сплёвывают на дорогу виноградные шкурки и косточки.
Ветер с моря треплет ленточки их бескозырок.
Увидев, что по дороге идёт моряк, мальчики вытягиваются и опускают руки по швам. У них в руках зажат недоеденный виноград.
Моряк проходит, и все мальчишки, повернув головы, провожают его внимательным взглядом. Они успели заметить сияние золотых нашивок на его рукавах.
Опомнившись, они бегут за ним гуськом по дороге.
- Привет, орлы! - улыбнувшись, говорит папа и помахивает свободной от чемодана рукой.
…Вот «Центральный сад»… Под сухими, жёлтыми липами кто-то тонко играет на фистуле.
- Ты не устала, Зая? - тихо говорит папа.
- Нет, ничего, ничего, - отвечает мама, косясь в его сторону и чуть-чуть улыбаясь. - Я могу идти гораздо быстрее.
И они идут всё быстрей.
Вот наконец желтеет издалека широкая крыша колхозной конторы. Вот зелёный забор. К нему прибита всё та же, так хорошо знакомая папе табличка:
«Колхоз «Завет Ильича».
Под табличкой висит щиток.
- Погоди-ка, Зая, секунду… - говорит папа и останавливается.
- «Бригадир Сущёва Варвара, - бегло читает папа, - 308%.
Звеньевой Латыш Инокентий - 284%. Ловец Мишур Надежда - 202%».
- Ну же, идём… - говорит мама.
- Не подкачала, не подкачала моя старушка, - смеясь, говорит папа. И, взяв маму за руку, идёт всё быстрее и быстрее к концу станицы, к самому морю, к бабушкиному дому.
Вот и море. Папа смотрит на море. Оно скучно-серое в этот осенний месяц. По самому краю моря тянется деревянный мост. У моста стоят катера. Из трубы огромной судоремонтной верфи валит в небо коричневый дым…
- Погоди-ка, Зая, - вдруг говорит папа и опять останавливается. Он смотрит на трубы в порту.
Папе хочется улыбнуться, но улыбка у папы выходит странная. Такая, словно что-то крепко и сладко сжало папино сердце. Ему хочется закрыть глаза и постоять, задумавшись и отвернувшись от всех. Постоять, да так, чтоб никто не увидел, как он задумался.
- Идём же, Зая! - говорит папа. Они идут.
Вот наконец и бабушкин дом. Вот зелёные ставни на окнах бабушкиного дома.
- Да, так было и в последний раз, - говорит папа, - только крышу, видно, перекрывали, и дерево подросло во дворе.
С моря дует колкий, протяжный ветер и слышится гул. Мягко лопочут от ветра зелёные ставни бабушкиного дома.
- Четвёртый час, - говорит папа. - Матушка, верно, уже вернулась с рыбалки.
У забора сидят на корточках, наклонившись над лужей, три девочки.
- Даёшь концы! - хриплым голосом кричит черноволосая девочка.
- Трос крепи, крепи трос! - отвечает белоголовая.
В луже, к которой они наклонились, плавает лодочка.
- Чего зеваете! - кричит черноволосая девочка. - Трос крепите! Крепите трос, - никак не податься к берегу…
Услышав это, папа вдруг останавливается и ставит на землю свой чемодан.
…Вот так же, вот точно так же он тоже сидел на корточках у этого вот забора… Только тогда забор был некрашеный… И на его, на папином корабле был, как будто бы, другой парус… Не матерчатый, а газетный…
- Ну что, скажи? - говорит мама и осторожно берёт папу за руку.
- Да так… - говорит папа.
Он стоит в тени чужого дома, прислонившись к чужому плетню, и никак не может припомнить, какой был парус… «Нет, всё-таки, кажется, не матерчатый… Из газеты…»
- Сортируй чередом! - хриплым голосом кричит черноволосая девочка. - Как на танцы-баланцы, так вы мастера!
На чёрной девочке плотно застёгнутый армячок. В волосах у неё гребёнка с мелкими камешками.
- Ля-ля! - чуть слышно говорит мама. Девочка поднимает голову и оборачивается.
- Мама! - кричит она и повисает на маминой юбке.
- А я? - говорит папа.
- Бабушка, бабушка, папа приехал! - на всю улицу кричит Ляля.
И вот из дома выходит бабушка.
- Константин! - говорит бабушка. - Костя!… Костенька!
- Матушка! - говорит папа.
Они подходят друг к другу, и вдруг становится видно, что папа гораздо выше, чем бабушка, и что бабушка старенькая.
- Костенька! - повторяет бабушка, - Сынок! - и смотрит на папу.
- Успокойтесь, матушка, - говорит папа дрогнувшим голосом и обнимает бабушку.
Из всех окон по всей улице выглядывают хозяйки. Смотрят, как с бабушкой обнимается папа.