Там, в стратосфере и ионосфере, проходят голубые дороги будущего. Эти дороги - особенные дороги. Они соединяют не город с городом, а материк с материком, полюс с полюсом.-
Люди изучают воздушный океан и овладевают им. Недалеко то время, когда вслед за приборами на неизведанные высоты поднимется и человек. Он проложит эти голубые дороги.
Но чтобы быстрее настало это время, нужно ещё много работать. Для всех найдётся здесь дело - будете ли вы физиками или метеорологами, авиационными инженерами или ракетными пилотами, математиками или астрономами. Быть может, и многие из вас, мои читатели, будут участниками этой увлекательной работы.
ДЕТИ ГОРЧИЧНОГО РАЯ
Н. Кальма
Рис. В. Цельмера
Сам владелец помещения Бэн Майнард называл его танцевальным клубом «Колорадо», но жители Стон-Пойнта знали его больше под именем «Вертеп старого Майнарда». Это было огромное деревянное сараеобразное строение со скамьями и стойкой для напитков, которая могла после некоторых переделок превратиться в сценические подмостки.
Неизвестно, какими доводами подействовал. Джон Майнард на отца, но старик сам позвонил по телефону Джорджу Монтье и сказал, что охотно предоставит зал под концерт Джима Робинсона.
С тех пор как Бэн Майнард развесил всюду афиши, извещающие, что в ближайшее воскресенье известный всему миру певец Джим Робинсон выступит в «Колорадо» для беднейшего населения города, и в лачугах Горчичного Рая и в роскошных домах на Парк-авеню все разговоры вертелись вокруг этого концерта.
На концерт мечтали попасть решительно все. Даже элегантнейшие представительницы «тринадцати семейств» мучили своих мужей и братьев бесконечными требованиями во что 'бы то ни стало раздобыть хотя бы парочку билетов на выступление знаменитого негра.
И несмотря на то, что Ричи, Квинси, Бен-нет и все остальные друзья Джима старались, чтобы билеты на концерт достались только обитателям Нижнего города - рабочим и беднякам, - некоторая часть билетов неизвестно как просочилась в особняки Верхнего города и даже попала в руки таких людей, которые были совсем нежелательны. Когда билетёры, поставленные Бэном Майнардом в дверях «Колорадо», начали проверять билеты, то среди публики они угадали большое количество переодетых полицейских и сыщиков.
Давно уже Нижний город не видел такого съезда. Вся улица перед «Колорадо» была запружена людьми и автомобилями. По углам толпился народ, не получивший билетов, но чающий какими-нибудь судьбами всё же попасть на концерт. Предприимчивый фотограф бойко торговал десятицентовыми фотографиями певца. Какой-то оратор в жилете, надетом поверх клетчатой рубахи, забравшись на цинковый ящик из-под шипучки, рассказывал кучке зевак биографию Джима Робинсона. Из рук в руки переходил номер «Стон-пойнтовских новостей», где было напечатано интервью со знаменитым певцом. В этом интервью Джим Робинсон был назван агентом «красных». Газеты утверждали, что он получил от Москвы сто тысяч долларов за коммунистическую пропаганду в Штатах. За углом стояли наготове полицейские автомобили.
- Чувствую, что я у себя на родине, - сказал Джим, которому Чарли передал все эти новости, - давно меня не встречали так торжественно, даже с полицейским автомобилем.
Джим улыбался, но Чарли почувствовал в его словах глубокую горечь.
В двух кварталах от «Колорадо» маленький домик Робинсонов светился всеми своими окнами. Вся семья принимала участие в сборах Джима на концерт. Конечно, в Европе ему служили более опытные камердинеры и парикмахеры, но никогда в эти заботы не было вложено столько любви и внимания.
- Доктор Рендаль приехал за тобой, Джим, - сказала Салли. - Я попросила его сюда, наверх.
Джим надел манишку и фрак, и эта одежда сразу как бы отделила его от семьи. Теперь перед ними был «Чёрный Карузо», знаменитый на весь мир певец, и Салли, взглянув на преобразившегося шурина, почувствовала гордость и робость.
- Предвкушаю удовольствие слушать вас, мистер Робинсон, - сказал доктор Рендаль. обмениваясь с певцом крепким рукопожатием. - Помню, какое наслаждение доставило мне ваше пение в Париже… Боюсь, однако. что здесь, в нашем городе, не обойдётся без какого-нибудь скандала.
- Ну и ну! - рассмеялся Джим. - Очень бодрящая обстановка, как говорит наш друг Цезарь, - он взглянул в окно, где быстро сгущались сумерки. - Однако нам, кажется. пора ехать. Остаётся восемь минут до выхода.