— Мери, мой кошелек, крикнул несчастный, и, пока его жена бегала за деньгами, он попросил извозчика помочь ему перенести герцога в гостиную на диван, где тот снова погрузился в глубокий сон.
Карета уехала, окна соседних домов закрылись, и мистер Тимминс с женой вернулся к своему новому гостю.
Никогда в жизни я его не видел, — сказал священник, это какая-то ужасная ошибка.
— У него тонкие черты лица, — заметила его жена.
— Ну, а по моему у него такой вид, как-будто бы он только что вышел из тюрьмы, возразил муж. — Подождем до завтра.
В эту ночь мистер Тимминс спал плохо, а жена его и совсем не сомкнула глаз: она начинала догадываться, в чем дело. В пять часов утра она не выдержала и разбудила мужа, чтобы поделиться с ним своими соображениями.
— Элиа, — сказала она, — это дядя Сам.
— Кто, — проворчал муж.
— Дядя Сам. Он уехал в девственные леса Австралии, когда я была совсем маленькой, и говорил, что когда-нибудь вернется. Он очень богат.
— Это было бы недурно, — заявил мистер Тимминс, жалевший о своих десяти шиллингах.
Часов в семь утра миссис Тиммикс, услышав шум в гостиной, оделась и сошла вниз поздороваться с гостем. Он стоял у окна.
— Здравствуйте, дядя Сам, очень рада вас видеть, — сказала она, направляюсь к нему.
Герцог обернулся. Увидя улыбающее лицо и протянутые к нему руки, он улыбнулся в ответ, и они дружески поздоровались.
— Надеюсь сегодня вы чувствуете себя лучше, — продолжала она.
Гость пробормотал какие то нечленораздельные слова. Она повторила вопрос и в ответ услышала те же странные звуки. Вне себя от изумления она побежала к мужу.
— Это действительно дядя Сам, — объявила она, — но он забыл свой родной язык и умеет говорить только по-австралийски.
— Что за чепуха!..
— Идите вниз и посмотрите сами.
Мистер Тимминс спустился в гостиную, и жена представила их друг другу. Дядя Сагл улыбнулся, горячо пожав ему руку, но не мог произнести ни одного понятного слова.
— Какой ужас, — простонал бедный священник, — что же мы будем теперь с ним делать?
— Прежде всего надо учить его английскому языку. — решила жена, — дядя Сам… Элиа… Мери… начала она указывая герцогу пальцем по очереди каждого.
Герцог повторял слова и быстро запоминал их. Обучение продолжалось и за завтраком, к концу которого гость твердо запоминал слова мармелад и масло, растапливая мало-по-малу ледяной скептицизм священника.
Слух о прибытии не то племянника, не то дяди или дедушки мистера Тимминса распространился с необычайной быстротой и взбудоражил весь квартал. Но к концу дня это событие отошло на задний план пред потрясающей новостью об исчезновении премьер министра. Это исчезновение совпало с серьезными осложнениями в области внешней политики и вызвало настоящую панику; рента упала до 83. Была назначена награда в десять тысяч фунтов тому, кто найдет герцога, но все оказалось напрасно. Несколько дней спустя пост премьер министра был занят другим государственным мужем.
Тем временем герцог Гислей, ставший Самуэлем Белей, делал быстрые успехи в начальных науках. Через месяц он мог свободно излагать свои мысли. К концу года он бегло читал и писал. Ему нашли место счетовода в конторе Хиченса.
Так прошли три года и два месяца. Однажды вечером счетовод Хиченсов, комиссионеров по продаже индиго, лег спать в состоянии странного возбуждения. Во сне индиго странным образом смешивалось с индийской рупией, племянник Элиа с посланником Франции, а Мери с ее величеством королевой. К утру мысли его стали яснее.
— Кабинет собирается в полдень, — думал он — в одиннадцать часов я получу шифрованные телеграммы из Парижа и Каира, а посланник явится не раньше четырех. К этому времени наше положение определится.
В эту минуту кто-то постучал в дверь.
— Кто там? — крикнул он.
— Вы опоздали, дядя Сам, — ответил чей-то голос — завтрак уже давно готов.
Он спрыгнул с постели и поднял шторы.
— Где же это я, — подумал он. Он увидел себя в зеркале и не узнал. Посмотрел на часы: у него были золотые часы, а эта серебряная луковка, очевидно, не его, хотя и кажется ему странным образом знакомой… Что это все означает?.. И почему лакей не приходит одевать его?.. Тут какая-то тайна… Он нерешительно спустился вниз. В маленькой столовой он увидел Мери и Элиа. Почему они называют его дядей Самом?
— Я боюсь, как бы не опоздали в контору, дядя, — сказала Мери. И герцог поймал себя на том, что он испуганно посмотрел на часы. Перед его глазами промелькнул магазин Хиченса. В девять часов он должен быть за своей конторкой, нужно просмотреть счета на индиго. Но как же быть тогда с заседанием кабинета министров, назначенным на двенадцать часов?