Ларделли встал и раза два прошелся взад и вперед по площадке, чтобы окончательно успокоиться и вернуть себе самообладание.
Но как ни старался он утвердиться в принятом решении, он не мог помириться с мыслью о самоубийстве. — За что? — думал он, — я, еще утром веселый и счастливый, из-за какого-то глупого увлечения должен покинуть этот мир, где все мне так улыбалось!
Ведь это бессмысленно, противоестественно. Прежде средневековые рыцари грабили проезжавших около их замков, но их и называли разбойниками… А теперь? Разве не происходит тоже самое? Ведь это тот же грабеж. Только способы ограбления стали более утонченными. Это те же разбойники, только нет на них управы, нет способа укротить их алчность. Золото! Золото!.. Велика твоя власть и нет силы, которая могла-бы противиться тебе. Как нет силы, — думал он через минуту, — а вот сейчас, в виду этого разбойничьего вертепа, этого капища золотого тельца, разве не находится такая сила — мой крейсер, с его 12-ти дюймовыми орудиями? Стоит мне отдать приказ открыть стрельбу, и через несколько минут от этого величественного здания не останется камня на камне… Куда-же, золото, денется твоя сила, и что останется от твоей власти?! Им овладела какая-то тупая ярость, затуманившая его сознание. Отомстить им, этим выродкам цивилизации, наказать за их бездушную алчность и отомстить не только за себя, но и за всех несчастных, погубленных ими.
Его лицо преобразилось… Это не был уже повергнутый в уныние и павший духом слабый человек. Теперь в нем всякий бы узнал доблестного капитана, известного своей смелостью и решительностью всему итальянскому флоту.
Быстрыми шагами направился он к зданию игорного дома и властным голосом приказал первому попавшемуся служителю, одетому в расшитую галунами ливрею, провести его к одному из директоров.
Почтительно поклонившийся служитель повел его по широкой мраморной, устланной коврами лестнице, потом через запасную залу, теперь совсем пустую, остановился перед дверью и понес его карточку к директору, который тотчас же попросил Ларделли к себе в кабинет. Ларделли вошел в просторную, богато убранную комнату, с окнами, выходившими на море. При его входе директор, средних лет толстый господин, сидевший за большим письменным столом, привстал, слегка поженился Ларделли, указав ему на большое кожаное кресло, стоявшее около стола, и любезно спросил:
— Чем могу быть полезным?
Но Ларделли не сел, а резким и внушительным голосом сказал:
— Я командир итальянского крейсера, который сегодня утром пришел сюда…
— Как-же, как-же, — прервал его директор, — мы уже любовались вашим прекрасным судном и приветствовали приход его в наши воды…
— Не прерывайте меня, — остановил его Ларделли, — сегодня утром я прибыл сюда, а днем играл в вашем казино в рулетку и… проиграл миллион франков.
— О!.. — воскликнул директор, — миллион — это большая сумма.
— Да, — подтвердил Ларделли, — миллион франков. Но, хуже всего, что эти деньги были не мои, а казенные…
Директор развел руками, как бы желая показать, что он вполне сочувствует, но — что это не его вина, и хотел что-то сказать.
Но Ларделли не дал ему произнести ей слова и резким, прерывающимся от волнения, голосом продолжал:
— Вы понимаете, что значит проиграть миллион казенных денег!.. Понимаете, что я теперь погиб… Все кончено для меня… Я возвращусь на крейсер и застрелюсь… Но, перед тем, чтобы застрелиться, прикажу бомбардировать казино… Из двенадцати-дюймовых орудий.. Понимаете?.. Через десять минут от вашего разбойничьего гнезда остается одни обломки… Все будет разнесено… камня на камне не останется… Жертв я не хочу, не хочу, чтобы погибли невинные… Распорядитесь скорей очистить здание.
При этих словах директор подскочил из своего кресла, и даже лысина его покраснела.
— Вы шутите капитан, — сказал он, задыхаясь от внезапно охватившего его волнения.
— Какие ту! шутки, чорт возьми!., до шуток ли мне теперь!.. Говорю вам: торопитесь очистить здание… Или, может быть, вы думаете, что меня не послушают. Ну, так вы не знаете, что значит дисциплина на военных судах… Будьте спокойны, приказ мой будет исполнен в точности…
— Но, monsieur, — вскричал директор, — вы сумасшедший. Я позову людей, я велю вас арестовать, я…