История пестрит именами лже-царей и лже-пророков от Лже-Камбиза до свирепого Бекельсона, короля Мюнстерского, ужасные подвиги которого относятся к XVI веку, и, кончая Брайгамом Юнгом, который сумел не только создать свою религию, но и основать нечто в роде государства Мормонов.
Эти крупные узурпаторы имели не мало мелких подражателей, из которых некоторые заслуживают внимания по своей сказочной судьбе. Они часто погибали и только один из них, английский моряк Джемс Брук создал царство Саравак на о. Борнео, где и царствует его внук под эгидой Англии.
Большинство из этих беспокойных смельчаков действовали в своекорыстных целях и не увлекались высшими замыслами, ими руководило честолюбие или больное воображение. Таковы были Феодор 1-й, король Корсики, поляк Бенъовский, император Мадагаскара, Марий 1-й, король Седангов: они мало отличались от пиратов. Гарден Гикей, король о. Тринидада, и Иаков 1-й, император Сахары, вряд-ли были нормальными людьми. Адамсу поневоле пришлось стать патриархом о. Питкерна. куда он скрылся с частью экипажа «Баунти», возмутившегося против капитана.
Из массы авантюристов всех времен резко выделяется француз Антуан Орли Тунан, сын зажиточного крестьянина, родившийся в Ля Шезе в Дордонье 12-го мая 1825-го года.
Главной отличительной чертой его являлось полное отсутствие своекорыстия; он был Дон-Кихотом своей идеи и его странная судьба, судьба убежденного республиканца, ставшего королем, очень интересна. Он был авантюристом, но авантюристом благородным, одушевленным горячей любовью к угнетенным и страстным желанием дать свободу и счастье маленькому народцу, который собирались поработить сильные соседи. Своей идее он был верен всю жизнь и совершенно не заслуживает тех насмешек, которыми награждали его соотечественники, «свободные» французы, кричавшие ура другому авантюристу, только что ставшему их императором. Де Тунан никогда не был узурпатором и лавры Наполеона III-го его не соблазняли.
Жан Тунан, отец героя этого очерка, постарался вывести в люди девятерых своих детей и дать им образование. Для этого он бросил сельское хозяйство и сделался мясником в городке. Своего сына Антуана он поместил в контору нотариуса в Перигё. Молодой человек заслужил такое доверие и любовь своего патрона, что тот в конце-концов передал ему свое дело.
Но могло ли быть что нибудь более несоответствующее желаниям и характеру Дон-Кихота XIX века, чем занятия в нотариальной конторе? Совершать закладные, купчие крепости, составлять завещания, протестовать векселя… Могло ли это удовлетворить пылкого человека, фантазия которого витала в далеких странах, где сильный угнетал слабого, где было такое обширное поприще для подвигов?…
— «С самой ранней юности мои глаза не могли оторваться от маленькой южно-американской страны, называемой Арауканией», — пишет про себя Антуан Тунан, — «вся география заключалась для меня в ее широких равнинах, покрытых великолепными лесами»…
Араукания стала его навязчивой идеей; он зачитывался ее историей и в описаниях Великих Путешествий увлекался страницами, посвященными этой стране.
Араукания этого заслуживала. Маленький полу-дикий народец на протяжении веков сумел отстоять свою самостоятельность.
Араукания занимает часть южно-американской республики Чили между р. Био-Био и Тольтецом и населена индейцами Молуче. Когда-то многочисленные, индейцы эти сильно сократились в числе, вследствие постоянных войн за независимость и соприкосновения с европейской «культурой», наградившей их водкой и оспой. Они делятся на несколько племен, управляемых вождями-кациками, и живут хуторами посемейно, занимаясь хлебопашеством, охотой и рыболовством. Число их доходит до 40.000 человек. Нравы арауканцев суровы и цивилизация мало на них повлияла. Поклоняются они Высшему Существу.
Уже владыки Перу, Инки, пытались покорить Арауканию, но это им не удалось. Такая же участь постигла все попытки испанских конквистаторов, только что сокрушивших царство Инков, завоевать эту страну.
Испанский поэт Эрсилла в поэме «Араукания» воспел борьбу за независимость этого свободолюбивого народца и отдал честь их подвигам. Они стоили Испании много крови. Огнестрельное оружие, всегда решавшее дело при соприкосновении европейцев с туземцами всех стран Земли, на этот раз оказалось бессильным против палиц и стрел арауканцев. Пришлось их оставить в покое. В 1773 г. с ними был заключен мир, Испания признала независимость Араукании и предоставила ей право иметь представителя в столице. Республика Чили, основавшаяся на месте прежней испанской колонии, вынуждена была терпеть беспокойное соседство арауканцев, плохо уважавших границы, часто впрочем спорные. Пограничные их набеги беспокоили Чили, но они вызывались часто самой республикой, не оставлявшей замыслов поработить Арауканию. Эта постоянная борьба истощала силы арауканцев и можно было предвидеть, что сильная соседская рука задушит их вековую независимость, и что капиталистические приемы окажутся успешней чисто военных.