Пока рефери безнадежно отсчитывал секунды, Гулл, как громадный зверь, ходил внутри натянутого квадрата и вызывал новую добычу.
— А ну, кто еще? — гудел Гулл.
— Я! — выкрикнуло дискантом из-за широких спин и вьюном вылез на площадку тщедушный Фиркинс.
Презрительный раскатистый хохотне прекращался несколько минут. Гулл развеселился, присел на канат и, подражая Фиркинсу, птичьим голосом пропищал: захватил ли ты соску, малец?
Фиркинс оставался серьезным, он сбросил жидкий пиджачишка, упавший рядом с грудой одежды Гулда, и долге и старательно одевал перчатки.
— Щенок, перчатку не поднимешь, покопайся, покопайся!
Из всей толпы один Фиркинс и era приятель Томми Беркс знали, почему нужно копаться с перчатками.
— Начнем, — пропищал Фиркинс.
Рефери подошел к Гуллу и шепнул:
— Не калечь мальчишку.
Схватка началась, если только это можно назвать схваткой. Только что успел Гулл шутливо смазать по губам противника, как Фиркинс взмахнул тощей рукою и коротко ударил по челюсти Гулла. Челюсть захлопнулась, как пустой сундук, и Гулл рухнул замертво.
Великий Гулл!
Глава 3-я
Фиркинс на облаках
«Сегодня………..дря…….года
В клубе Лордов
УИЛЬЯМ ФИРКИНС.
Начало в 4 часа дня».
Таймс 13……….. «Новая победа
молодого Уильяма Фиркинса была так же загадочна, как и все его предыдущие. Его партнеры не один год носили звание чемпионов…
Его приемы показывают отсутствие какой-либо серьезной школы, тем не менее его прямые удары сокрушительны для всех противников. Вокруг имени Уильяма Фиркинса создалась легенда. Недавно появившийся на арене, слабый на вид (легковес 48 килограмм), он не имел еще ни одного поражения… Как известно, приз «Золотого Орла» достался ему же»…
Традиционный лондонский туман отсыревшим. одеялом кутал человеческие плечи, крупы лошадей, автомобильные шины и изваяние полисмена на углу Реджент-Стрит.
Британские носы с усами внизу и британские усы с носами наверху; оторвавшиеся от арифмометров стеклянные глаза, другие — веселые, легко забывшие алфавит пишущих машин; полкилограмма румян, положенных на плоскостях впалых щек; острые и тупые ботинки; цепочки на животах, — все это непрерывно двигалось по двум сторонам тротуаров.
Выставки на окнах не могли соперничать с назойливостью световых реклам. Рекламы, что дельцы с лондонской биржи, выхватывали друг у друга внимание толпы. Яростная их схватка ©кончилась бы вничью, если бы не царили над всем зеленые буквы на тусклых облаках:
«Все! Все! Все!
Завтра
НА ЛОНДОНСКОМ СТАДИОНЕ
чемпион Англии
против чародея бокса
УИЛЬМА ФИРКИНСА».
Дикари Мадагаскара, Таити, Суматры, Борнео и Гватемалы не знают, например, русского баса Шаляпина, артисток Элеонору Дузе и Сарру Бернар, но если вы их спросите, кто такой Уильям Фиркинс, они с сожалением подумают о вашей отсталости и скажут снисходительно, как детям:
— Уильям Фиркинс — боксер, будущий чемпион мира!
Глава 4-я
Посетитель морга
Гранд-Отель. Лучшая комната, обитая желтым шелком. Кровать — времен Стюартов. Одеяло — воздушный пирог. В пироге — мало начинки. Начинка — никто иной, как Фиркинс.
Одеяло загнулось, высунулся нос, настолько- тонкий, что им можно, было бы чистить ногти. За ним последовал фиолетовый подбородок, челюсти начали ритмично раздвигаться. Читатель может подумать, что Фиркинс завтракает в постели.
Да нет же, он зевает! А зевает он потому, что знаменит. Мир в представлении все изведавших знаменитостей скучен, как гнилой зуб бабушки, завещанный вместе с долгами.
Фиркинсу все приелось. Восторженные глотки, женские карминные улыбки и чековая книжка из Национального банка.
Очередной зевок прерван телефонным звонком.
— Ты, Томми? Опять мне тащиться?
— Лентяй. Ты забываешь, что сегодня я хочу тебя, дурака, сделать чемпионом мира. К трем ты должен быть в цирке.
— Нельзя ли отложить, мне все опро…
— Без глупостей, ровно в три, сейчас около двух!
— А ты, Томми?
— Еще бы мне не прийти! Что ты без меня стоишь?! Сбегаю за папиросами и в цирк, не беспокойся, буду раньше тебя.