Выбрать главу

Впереди, на священной скале, он видел разложенные жертвы. Иванко, скорчившись в лодке, обдумывал, как украсть у нойдов их бубны и тем самым обезвредить колдунов. Ведь, без бубна они теряли свою силу!

Но как это сделать? Перед отъездом Иванко велел своему младшему брату Алешке утром сообщить братьям наказ — немедленно с сетями ехать к Бесовым Островкам. Спрятавшись под навесом дерна, замеченным уже в утро неудачного нападения, Иванко решил переждать темную часть ночи — время, когда нойды обыкновенно колдуют.

Северная ночь весной никогда не бывает беззвучной. Десятки разнообразных голосов, при кажущейся пустынности, бьют все время слух. Вся природа окрашивается в какие-то блекло-тусклые тона, которые при резко, до черноты очерченных контурах, действуют особо напряженно на нервы любого человека. В это-то время года и начинаются икоты, нервные припадки и галлюцинации, такие характерные для жителей крайнего севера без различия племени.

Где-то вблизи стал тихо гудеть бубен. Сквозь корни Иванко увидел молодого нойду, по одежде которого гремели, бренчали и звенели какие-то навески, а на голове высились рога с пучками высохших шкурок змей. Из стиснутых зубов вырывались пронзительные, хриплые крики. Все сильнее и сильнее содрогалось тело нойды, бубен зазвучал особенно резко, ноги начали подкидывать в воздух напряженно вытянутое тело.

Вступив на жертвенную скалу, нойда заметался взад и вперед, вдоль одной линии от края до края. Вдруг его бубен резко загремел и шаман с воплем грохнулся лицом на скалу. Затем встал, но на этот раз, носясь по той же линии, ни разу не достигал ближнего к Иванке конца скалы. Новый вопль и падение ниц, затем опять та же пляска по все более укорочивающейся линии. Так он падал шесть раз, затем закружился, делая вокруг чего-то бубном крути. Иванко скорее догадался, чем увидел, что колдун вертится вокруг изображения беса.

Великий Нойда был погребен сидя, с головой, положенной на колени 

Уже светлел горизонт, когда нойда упал лицом на скалу и неистово завопил, царапая скалу руками и голыми ногами. Его голос стал прерываться, перешел в тихий шопот и, наконец, бормотанье, то умолкавшее, то вновь возобновлявшееся, все тише и слабее… Незаметно он замолк.

У Иванки, следившего за колдуном, уже давно кружилась голова и немело тело. Как зачарованный, глядел он на беснование; хотел, но не мог оторвать глаз от жуткого зрелища. Когда нойда впал в транс, а затем в бесчувствие, Иванко, по испытанному русскому обычаю, окунул голову в весеннюю воду. Это сразу его отрезвило.

Он медленно вполз на священную скалу и ящерицей заскользил между разрозненными жертвами, удивляясь, как мог нойда в своих метаниях не сдвинуть ни одной кости. Ползя по скале по линии, где носился нойда, он увидел, что шаман метался вдоль полосы следов то правой, то левой ноги. Перед каждым из следов нойда падал и затем уже не подступал к ним. Шесть следов и шесть раз падал шаман. Стало понятным, что он вызывал духа и заставлял его двигаться к выбитому его изображению. Вспомнил Иванко один случай из своей жизни. Когда-то у него от удара болела рука, карельский колдун велел ему потереть больное место суком дерева. Обведя затем несколько раз ножом вокруг сука, колдун сказал: «Ну, теперь никуда твоя болезнь не уйдет из сука, мои круги не пустят ее на волю». Наверное и нойда заманил духа в его изображение, закружил его волшебными кругами бубна и требовал от него нужной помощи.

Иванко пополз к шаману. Тот лежал бледный, с закрытыми глазами и, казалось, не дышал. Только жилы на его висках, надутые и почти черные, быстро-быстро дрожали. Осторожно прикоснулся Иванко к бубну. Ничего не случилось! Он взял его в руки, рассматривая рисунки, сделанные кровью. Чего было в в ем страшного? Иванко подошел к самому краю воды и с силой толкнул бубен в воду. Струя реки подхватила, закружила, и вскоре бубен исчез в кипящей пене. Сила нойды пропала и пропала так легко, так просто.

Осталась еще сила нойды в его короне — рогатой шаманской шапке. Осторожно, постепенно снял Иванко тяжелую шапку, выпиленную из черепа с оленьими рогами, и украшенную многими десятками высохших шкурок змей. Посмотрел на шамана. Тот попрежнему лежал без чувств, недвижимый…