Легкая победа Капабланки при указанных условиях неудивительна. Поражает успех Веры Менчик, первой женщины, повидимому, не уступающей в силе международным мастерам. Еще в последнем туре она имела возможность сравняться с Капабланкой, но в понятном волнении свела выигранную партию только к ничьей. Капабланка, Вера Менчик, Рубинштейн и Колтановский провели турнир без поражения.
Затем весною же, в связи с большой выставкой, состоится международный турнир в Барселоне (Испания), организация которого поручена гроссмейстеру Рети.
Почти обеспечен матч Алехин — Боголюбов, т. к. по последним сведениям Боголюбову удалось преодолеть финансовые затруднения. В таком случав это крайне интересное единоборство «русских диоскуров» состоится осенью текущего года.
С. И. С. (Москва). Присланная партия очень слабо играна белыми и поэтому не пойдет.
Д. Г. Ш. (ст. Слюдянка). Из ваших задач воспользуемся для поощрения № 2, несмотря на старую тему.
И. Г. Р. (п/о. Никольское на Черемшане). Как правило, первые ходы в задачах не должны начинаться шахом или взятием черной фигуры: Ваша шестиходовка является обыкновенным окончанием партии и ни в коем случае не заслуживает названия задачи.
Многим. В виду запоздания в выходе журнала «М. Пр.» все поступающие на конкурс решения принимаются, хотя бы указанный срок был пропущен.
ШТЕККЕРИТ
Рассказ В. ГРУШНИЦКОГО (Орловского)
Иллюстрация Н. Ушина
Автор рассказа получил премию на Всесоюзном Литературном Конкурсе «Мира Приключений» 1927 г.
— Война? Война, милый мой, прекратится на земле не раньше, чем последняя инфузория сожрет предпоследнюю, — не раньше.
Штеккер закончил свою энергичную сентенцию не менее энергичным жестом, стукнул пустой кружкой по мраморному столику и окинул взглядом жующий и чавкающий зал.
— Все это — материал для будущей войны, — продолжал он, жестко улыбаясь. Они и их дети, и дети их детей.
Собеседник проследил за его взглядом и содрогнулся, глядя на живое человеческое море.
— Ну, и вы тоже… готовитесь?
— Да, только об этом нельзя говорить вслух.
— Отравляющие газы?
Штеккер барабанил пальцами по столу, следя за дымом сигары.
— Д-да, — сказал он наконец, поворачиваясь к собеседнику: — это будет в свое время сюрпризик, перед которым побледнеют иприт, льюисит и все, что было до сих пор в области военной химии.
— Секрет, конечно?
— Надеюсь, да… Хотя вынюхивают его усердно. Но ведь это у нас — «меры борьбы с вредителями и болезнями злаков», — мирная химическая промышленность, так сказать, — он сухо засмеялся.
— В чем же будет сила этого яда, на который вы возлагаете такие надежды?
— Видите-ли, он должен быть средством для ударов молниеносных, оглушающих… Вещество, которое своим действием наводило бы неодолимый ужас, уничтожая в бойцах всякую мысль о возможности борьбы… Одно прикосновение его вызывает жгучую, невыносимую боль. При вдыханий его смерть почти мгновенна. Оно проникает сквозь все оболочки органического происхождения, прожигая их насквозь…
— Но ведь против всякого яда, в конце концов, существует противоядие!
— Противоядие, разумеется, найти можно и должно, чтобы оградить своих бойцов. И я его открыл… после двух лет работы… Но пока его будут искать те, на кого обрушится мой газ, он свое дело сделает. Ибо обычная защита здесь бессильна: яд просачивается сквозь ткани одежды, если в ней есть хоть доля органических волокон или малейшие поры. Ну, вот… Вообразите себе, какое впечатление будет производить такая туча, когда она широкою волной поползет на противника… Понимаете ли? паника, безумие, отчаяние. Ничего живого на пути не останется…
Гейслер смотрел на собеседника почти с ужасом.
— И вы можете говорить об этом так спокойно? Неужели вы, занимаясь подобными исследованиями, не думаете о том, что они направлены на живых людей, которым они несут страдание и смерть?
Штеккер помолчал с минуту.
— Страдания единиц и миллионов единиц не идут в расчет на весах истории, — сказал он наконец сухо, — и когда помнишь об этом, то все становится очень просто и ясно.