Собственно, на этом развитие «Главподписки» и завершилось: меня как подающего надежды специалиста по логистике начали переводить на самые напряженные участки работы, и это съедало все мое время. На развитие бизнеса времени не оставалось, ну а отработанные схемы стабильно функционировали. Транспорт заказывался и поставлялся, диспетчеры выполняли свою работу почти без сбоев, мое непосредственное участие требовалось крайне редко.
У моих родителей было собственное дело — производство плетеной мебели, организованное в отремонтированном деревенском клубе в Московской области. Заработанные на «Главподписке» деньги я направил на то, чтобы частично расширить и перестроить это помещение, и имел планы сделать на его базе небольшой распределительный центр для экспресс-грузов. К сожалению, ничему этому сбыться не было суждено, и вот почему.
Шел 2012 год, и мой брат уже был обвиняемым по делу «Кировлеса», в рамках которого СК и ФСБ пришли зачем-то с обыском на предприятие родителей — видимо, хотели нарыть шокирующий компромат. Но для людей, открывших свое дело в 90-х, мои родители — подозрительно порядочные предприниматели. Поэтому, собственно, они и владели небольшим бизнесом народного промысла, а не цементным заводом например. СК и ФСБ ничего у них не нашли, зато вскрыли помещения «Главподписки» и обнаружили там транспортную документацию — которую они решили изъять.
Ну, изъяли и изъяли. Никаких опасений по этому поводу у меня не было. Предприятие суперпрозрачное: все расчеты исключительно безналом, все контрагенты — крупные компании, договоры заключены и исполняются без претензий, все налоги платятся и так далее. Может, не очень технично для транспортной конторы, но, согласитесь, надо быть совсем тупым, чтобы вести бизнес всерую, имея брата, который является главным популяризатором лозунга «Путин — вор».
Возбуждение дела
На календаре 12.12.2012, сколько-то там утра. Я на совещании в «EMS Почта России». Как всегда, пытаюсь понять, почему все так плохо работают (я перфекционист). Тут у меня начинает разрываться телефон. Все, кто работает в логистике, знают, что телефон выполняет свой функционал 24/7, игнорируя запросы организма на сон и семьи на отпуск. Но тогда он начал разрываться по-особенному — в основном звонили родственники. Вижу, звонит мать, потом жена, звонит тетя и даже брат (это большая редкость), причем звонят, перемежая друг друга. Думаю, надо бы узнать, что за неприятность в семействе, делаю особо недовольно-грозное лицо и каким-то назиданием заканчиваю производственное совещание.
Выслушиваю новость о том, что возбуждено уголовное дело — против меня (первое) и моего брата (второе). Никому пока ничего не предъявили, зато все широко анонсировали в СМИ. Даже топ «Яндекса» подтверждал, что я — фигурант. Звонит знакомый безопасник из «Почты», говорит: «Привет, Олег Анатолич, к тебе едут гости, будут через полчаса». Отвечаю: «Спасибо, дорогой», — и отдаю помощнице ноутбук, планшет и телефон. Не то чтобы там были какие-то секреты, просто знаю я эти обыски — отберут все, а у меня в ноутбуке, может, вся логистическая мощь «Почты России» запрятана. Старушке и так тяжело, а тут последние мощи в вещдок обратят.
А откуда почтовый безопасник знал? Ну, «Почта» ведь служба федеральная, поэтому силовики всегда сообщают местным, если что-то затевают, хотя бы потому, что самим разобраться было бы тяжело. Ну а то, что безопасник предупредил, очень хорошо демонстрирует, как даже охранительные службы презирают систему. Может быть, не все, но приличные люди попадаются.
Когда в мой 12-метровый кабинет зашли полдюжины человек, стало тесно. Лицо главного следователя было грустным, а мое — радостным: кабинет не обладал признаками информационных носителей и вычислительной техники, зато был битком набит всевозможной документацией. «Ну, тут мы уже ничего не найдем», — понуро промямлил следователь и дал указание привести понятых. Один из них был юношей весьма корпулентным, поэтому части прибывших сотрудников пришлось удалиться на перекур до конца обыска — тело кабинета исторгло их.
И вот начался шестичасовой обыск. Мне даже было слегка жалко сыщиков, я и сам-то не мог никогда разобраться с бумагами, они лежали повсюду — вразнобой и вперемешку. Проекты модернизации лифтового хозяйства курьерских баз перемежались с простынями бюджета доходов и расходов, напечатанных «шестерочкой». Иногда попадались документы — все в красных печатях — с пугающей информацией об обнаружении ртутного загрязнения на территории логистического хаба в аэропорту или мольба начальника Хабаровского ОСП выслать несколько комплектов зимней резины для снижения аварийности курьерского транспорта. Задача усложнялась тем, что следователи сами не знали, что ищут, поэтому на всякий случай забирали все подряд и скрупулезно вносили документы в бесконечную опись. Помимо этого изъяли кучу выуженных откуда-то флешек и компакт-дисков. Например, диск Бьорк (уж не знаю, какие следы преступлений они хотели на нем найти). А вот диск группы «Ноль» не взяли, хотя там солист к запретной вере принадлежит. Ну, то есть тогда не принадлежал — вернее, вера не была запретной. Но где же хваленая прозорливость гэбни?